Свет Христов просвещает всех (об образовании). Любить делать то, что нужно (об иерархии)

 

Правильное устроение души

 

– Отец Валериан, в царской России существо­вало Министерство народного просвещения, после революции его преемником стал Народ­ный комиссариат просвещения. Сейчас у нас Министерство образования и науки. В чем раз­ница, отец Валериан, как вы думаете?

– Человек в наше время в своих интересах часто плавает на поверхности и в глубину не всегда проникает. Почему святитель Нико­лай Сербский сказал: «Первые люди немно­го знали, но всё понимали.
Потом стали знать больше, а понимать меньше, а потом будут много знать, но ничего не понимать». Почему у нас Министерство образования, а не Мини­стерство просвещения?

Мало кто задумывается, что написан­ное слово состоит сначала из звуков, а потом уже из букв. Но прежде звука есть сло­во, исходящее из сердца, от духа и Духа, на­ходящегося в сердце. Господи, устне мои от­верзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою (Пс. 50:17). От избытка сердца говорят уста (Мф. 12: 34).

Буква – это как раз внешняя мертвая фор­ма, всего лишь обозначение звука. Как выра­жение музыки – это ноты, которыми запи­сывают звуки.

Признаком интеллекта в древности счи­талось владение словом. Пифагор, Архимед со словом-то были в ладах. Не говоря уже о Ломоносове, который внес огромный вклад в развитие русской словесности и славянский язык знал очень хорошо. А славянский язык, как говорил Иван Киреевский, является основой правильного устроения души. Пото­му что он приучает ценить каждое слово, каж­дую букву даже. Потому что там нельзя про­глатывать или сглаживать буквы, мы должны читать как есть: то есть не только дословно, а еще буквально.

Если подумать, в выражении «дословно» за­ключен какой-то глубокий смысл. То есть еще до того, как слово появляется, ему предше­ствует какое-то понятие.

«Мысль изреченная есть ложь», – писал Фе­дор Тютчев, может быть, слишком резко, ис­ходя, видимо, из того, что всяк человек ложь, как сказал пророк Давид. В том смысле, что из­реченная мысль часто не может выразить всей сущности (почему переводы произведений на другой язык часто теряют некоторый смысл).

Человек говорит, порой не осознавая то­го, что за каждым словом есть образы. Го­ворят: «от всей души» – значит, есть душа. Есть убийца, а есть душегубец – вещи-то не совсем одинаковые. Убить можно тело, а душу – страшнее. Человек состоит из души и тела, поэтому человека убить – значит по­губить всю его человеческую сущность. Поче­му сказано: диавол – человекоубийца иско­ни. А Господь – Человеколюбец.

Министерство образования и Министер­ство просвещения – это как Священное Писа­ние Ветхого и Нового Заветов. О каком «обра­зе» идет речь в образовании-то? Об образе Бо­жием. В Ветхом Завете сказано, что человек сотворен по образу и подобию Божию. Поэтому первично «образование». А о просвещении есть в Евангелии, которое читается на Пасху, лучше не скажешь (батюшка читает):

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его. Был человек посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свиде­тельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него. Он не был свет, но был послан, что­бы свидетельствовать о Свете. (Ин. 1:1-7).

То есть первообраз был дан человеку, он ви­дел свой первообраз. Но после грехопадения для восстановления первообраза потребо­валось сошествие Сына Божия, который как раз и явил свет. Потому что стала тьма – лю­ди возлюбили больше тьму, нежели свет. Был Свет истинный, Который просвещает всяко­го человека, приходящего в мир (Ин. 1:9).

«Ты бо ecи истинный Свет, просвещаяй и освещаяй...» (утренняя молитва св. Василия Великого. – Ред.). То есть освещение – это объятие света. А просвещение – это проник­новение света.

Видевший Меня видел Отца, – говорит Спа­ситель (Ин. 14:8-9). Как восстановить образ Божий в человеке, на кого взирать? И вот Го­сподь явил Себя Самого, Богочеловека, для того чтобы люди могли брать пример. Аз есмь путь и истина и живот (Ин. 14:6). Как апо­стол Павел говорит: Подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. 4:16).

Отец Алексий Мечёв советовал: «Не зна­ешь, как поступить, – представь себе, как бы поступил на твоем месте Господь Иисус Хри­стос». Поэтому образование – это как Писа­ние Ветхого Завета, а просвещение – как Пи­сание Нового Завета.

– Более высокое?

– Нет, не более высокое. Это путь к воссозда­нию Первообраза. Если там были даны прооб­разы (Авраам, патриархи, пророки, которые старались жить по образу Создавшего их), то здесь – Первообраз.

– Современное Министерство образования называют или Минобрнауки, или Минобраз, с ударением на последнем слоге...

– Всякие сокращения невольно передают определенный смысл, происходит, видимо, «очеловечивание» понятий. Минобраз – это как «мини-образ». Минимум образования и нау-
ки. Там образ был, а здесь образ. То есть акцент на последнее, задом наперед. Как в ал­фавите – «аз» и «я».

Дети в храме науки

– Сегодня в России есть православные школы, гимназии. Но отношение к ним у родителей, да и педагогов неоднозначное: вера формализу­ется, вводится в учебный процесс (причем ме­тоды при этом используются разные), иногда это приводит к отпадению ребенка от Церкви.

– Тут есть момент очень серьезный: духовная наука преподается в храме. Мне рассказыва­ли, как во время одной вводной лекции по фи­лософии профессор сказал слушателям: «Вы пришли в храм науки, храм знаний, и здесь вы найдете всё, кроме истины. Она находит­ся в другом храме, который именуется цер­ковью». В другом случае архиепископ спро­сил у студента на экзамене – что такое фило­софия? Тот смутился: наука о смысле жизни? Тогда владыка ответил: «Запомните, молодой человек, философия – это наука о заблужде­ниях человеческой мысли». Поэтому, как ска­зал Владимир Соловьёв, всякая философия логически приходит к Богу. Одна только матриалистическая не может прийти, потому что там нет логики.

Поэтому самая высшая школа, которая дает духовное знание – это Церковь. Здесь чело­век не только получает знание – он прони­кается духом. А это самое важное. Потому что можно внешне соблюдать обряды, прави­ла, но во что превратились фарисеи, которые ушли, даже развернулись от Духа, мы знаем.

Что касается мнения, что преподавание в школе духовных дисциплин иногда отводит человека от
Церкви, то на самом деле это про­цесс сложный – многое зависит от личности ребенка. Ведь и среди первых революционе­ров были люди с семинарским образованием. Но в те же годы с тем же самым образованием были и святой праведный Иоанн Кронштадт­ский, и святой Патриарх Тихон, и многие иерархи и священники.

Да и в светской школе, обычной, преподают-то всем, но не все же становятся физиками, химиками, биологами. Люди охладевают, особенно если какой-то предмет им не дается. Константин Ушинский очень интересно гово­рил: в определенное время, примерно в семь лет, полагается начинать детей учить, кого-то чуть раньше, кого-то позже. Раньше ребенок, возможно, еще не дорос до того, чтобы пони­мать, делать какие-то обобщения. И когда его заставляют, он начинает раздражаться. А ино­гда бывает, что человеку не дано, и он мо­жет возненавидеть этот предмет. Здесь очень многое зависит от педагога. Но это не значит, что надо отменить преподавание наук, ду­ховных предметов. И не все, конечно, отпа­дают от Церкви. Другое дело – сколько пре­подавать, как, в каком объеме. Потому что, в общем-то, по себе знаешь: в 40, 50, 60 лет начинаешь что-то понимать. А мы иногда, по­няв что-то, стараемся, чтобы это понял ребе­нок, который в несколько раз моложе, чем мы. Как отец Иоанн (Крестьянкин) сказал одному рабу Божию – что ты хочешь сделать из свое­го ребенка, что из себя не мог сделать?

Не говоря уже о том, что когда человек за­нимается химией, физикой или математикой, то это особого значения для его нравственного состояния не имеет, особой важности для души не представляет. Качество души со­ставляет добродетель или противоположная ей страсть, грехи. И здесь работает диавол, на этом поприще идет война. А на войне как на войне, без потерь не бывает. И без подви­гов не обойтись. Как отец Сергий Орлов го­ворил, для спасения нужен подвиг. Ведь есть мир, довольно далекий от веры, благочестия, и он всё время оттягивает, отвлекает. Пожа­луй, на поприще истинной веры и идет основ­ная война.

Поэтому думается, что преподавать, если есть такая возможность, нужно. Если кто-то будет охладевать – в конце концов, как я уже сказал, не обязательно всем быть физиками или химиками, тем более – монахами или монахинями. Хотя существуют некоторые об­щие положения духовной жизни, исходящие из аскетического опыта монашествующих. Как говорят святые отцы, монах не отличает­ся от мирянина ничем, кроме того, что он да­ет обеты безбрачия и нестяжательности. Ну, а в наших монастырях монахи еще не едят мя­са (в некоторых других церквях это необязтельное условие). Всё-таки в мясе есть некие вещества, которые действуют как допинг, воз­буждают. А чувства желательно утишать, что­бы они не слишком бурлили, особенно в мо­лодости.

– То есть, батюшка, в целом вы положительно относитесь к православным школам?

– Конечно, как можно иначе! До револю­ции все школы были православными. Если они стали не православными, то это их беда. Не говоря о том, что раньше мальчики и де­вочки учились отдельно. Что всё смешалось, это тоже беда. Есть мнение, что совместное обучение мальчиков и девочек пагубно вли­яет на будущую семейную жизнь. Женщи­ны по своему естеству развиваются раньше, и они, даже в школе, на своих сверстников не обращают внимания – больше на стар­ших. Девочки привыкают смотреть на своих сверстников немножечко свысока – недораз­витые, мягко говоря.

Я на своих детях, внуках вижу: когда дети более церковные – лучше, конечно, без со­мнения. Больше чистоты, нравственности, правильного понимания жизни.

– Правильные ценностные ориентиры?

– Совершенно верно. Спроси молодых: ка­кие у них идеалы, чего они хотят? Иногда та­кого наговорят, что жутко становится. Мы росли с детства в верующей семье, и было четко: прежде всего, конечно, храм, вера. Ну и профессии жизненные, практические, которые нужны людям. Естественно, семья. Любовь является основой семейной жизни, так как любящий человек стремится прояв­лять заботу. Ну как для себя жить? Мне когда-то, когда я уже задумался о конкретном се­мейном пути, отец сказал: «Куда ты идешь-то, ведь они там все больные?» И действительно, тесть был инвалидом первой группы, теща – второй группы, моя матушка тоже слабенькая была, от физкультуры освобождена. Я говорю: «Они все больные, так я здоровый». Что я для себя, здоровый, буду жить? Какая радость? Кому-то служить здоровьем этим – другое дело. Вот Господь мне и послал – и матушку, и детей столько. Потому что живешь не для себя. Я и сейчас не живу для себя: народ при­ходит, стараешься людям как-то объяснить, внушить – ну живите вы в любви-то, что не живете-то? Лучше этого нет – ни на небе, ни на земле! Как людям объяснить? Поэтому, естественно, семейная жизнь – это именно желание кому-то служить. Не добро быть человеку одному (Быт. 2:18). Конечно, любовь к Богу – прежде всего. Но Бог-то нам сказал: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да лю­бите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13:34-35). Вот в этой любви и нуж­но жить. Это и есть основа семейной жизни.

Война в православных коллективах

– Батюшка, а как объяснить то, что в право­славных коллективах, где люди все эти запове­ди прекрасно знают, отношения подчас хуже, чем в светских?

– Это очень просто. В светских коллекти­вах занимаются земными целями. А в право­славных люди осознают: главное – спасение душ. И своей, и ближних. А там же враг вою­ет. Сектанты часто очень добрые между со­бой. Но здесь есть тонкий момент. Мне рас­сказывали: когда один человек пришел к ним, они к нему были очень добры. А когда ушел – взяли и подожгли. Получается, что добро это кончилось. Случись что – мгновенно, до ди­аметрально противоположного меняются от­ношения. Говорят, где-то на Западе, в Амери­ке есть такие города, где всё так чисто, куль­турно. Но когда случилось стихийное бед­ствие в Новом Орлеане, начались мародер­ство, убийства, грабежи – как огнем всё это воспылало. Значит, что была видимость бла­гополучия. Ведь и светские коллективы долго-то не существуют. Потому что там же страсти.

Иногда говорят: среди апостолов был Иуда. Ну, так Иуда был один, а там сколько иуд? По­этому сказать, что в православных коллек­тивах хуже, чем в светских, – это неправда просто. Бывает, но это потому, что идет вой­на. Больше того, если вопросы нравственно­сти будут лежать в основе светского коллекти­ва – то и там начнется война.

– Батюшка, а можно сохранить нравствен­ность в современной школе? Когда 17-летние девушки-невесты сидят вместе с молодыми людьми в 11 классе за партами, а на перемен­ках «перекуривают»?

– Школа – это только часть общества, и очень малая. В течение всей жизни она занимает 11 лет. А остальное? Дело всё в том, что невозможно человека изолировать от об­щества. Можно как-то стараться оградить его, как-то управлять, но полностью изолиро­вать не получится. Изолируют в психиатриче­ских больницах, в местах лишения свободы. Но и там изоляция от одной части общества, но соприкосновение с другой частью.

Мы как-то с отцом Димитрием Смирно­вым выступали в прямом эфире, и ему зада­ли вопрос на тему Церкви и армии: что там такое, в армии? И он правильно ответил. Ар­мия – это всего два года (а сейчас – один) из всей жизни, остальное-то время человек находится в семье, в школе, где-то в обще­стве. Поэтому это вопрос очень непростой. Я бы сказал, удивительно, что в этом обще­стве еще сохраняются порядочные люди. Что развращаются – это как раз естественный плод греха.

Недавно мне рассказали историю. У нас же эмансипация женщин, все на ма­шинах. И вот дама выезжает из двора дома по узкой и скользкой дорожке (дело было зимой), где двум машинам не разъехаться. А ей навстречу движется целый ряд автомо­билей. Но она считает, что ей должны усту­пить, она же – женщина. С ней не стали пререкаться, свернули как-то. Она проеха­ла победоносно, и все, наконец, тронулись. Но какая-то машина заскользила. И вот один водитель увидел, что аварийная ситу­ация, вышел и помог – подтолкнул маши­ну. Вот два человека: один заставил других попасть в такое положение, а другой, и его ничего не обязывало, помог оказавшемуся в трудной ситуации. В одном и том же об­ществе. Знаете, Господь всем хочет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2:4). Но есть еще и собственная воля.

И, наверное, можно вспомнить слова еван­гельские: Невозможная у человек возможна суть у Бога
(Лк. 18:27). Прямо перед вами – живой пример. Все в нашей семье получили высшее образование, хотя
не было ни пионе­ров, ни комсомольцев. Я мечтал в свое время стать капитаном дальнего плавания – ро­мантика, знаете, детство такое. Но оказался штурманом военно-воздушных сил. Господь как бы сказал мне – потом не будут плавать, а станут больше летать.

– А как вы штурманом ВВС стали, батюшка?

– На военной кафедре, в Лесотехническом институте. Именно когда я поступил – вве­ли эту специализацию, раньше не было. Про­шел все медицинские комиссии и стал штур­маном, не будучи комсомольцем. И школу закончил, и институт. Разговоры возникали, но особых притеснений, унижений не было. Так сложилось у меня лично, кого-то и вы­гоняли. Правда, я не противопоставлял себя окружающим – больше того, я был активи­стом, значился ответственным на факуль­тете за научную работу. Был председателем кружка технологии металлов. В этом году ис­полняется 57 лет моему водительскому ста­жу – я водил все виды транспорта, старал­ся, хотел всё это освоить. Родители, конечно, молились, воспитывали нас дома. И Церковь воспитывала. Всё это давало возможность ра­сти в тех условиях, которые были. Ведь Сталин еще старался что-то наладить, но когда начала подниматься вера, Хрущев стал еще хуже зверствовать, в отношении Церкви осо­бенно.

А сейчас мы говорим: как это?! Да по срав­нению с тем, что было, – нужно благодарить Бога день и ночь.

Как учить тех, кто не хочет учиться

– Отец Валериан, советская власть образова­нию все-таки уделяла большое внимание. А сей­час объединяют вузы, школы, с 2013 по 2018 год школьных учителей планируется сократить на
87 тысяч человек, преподавателей инсти­тутов – на 141 тысячу. Классы, по прогнозам, в государственных школах будут большими – человек по 40. И как в такой школе учиться?

– Да, но, к несчастью, даже при том, что су­ществует, я слышал вопли прямо: молодежь не хочет учиться. Для кого тогда все эти учеб­ные заведения? А те, которые учатся, – не учатся, а за деньги оценки получают. Это мы так рассматриваем – кто-то что-то со­кращает. Но Господь попускает это, потому что некого учить.

В духовной области тоже есть предсказание: Господь не будет посылать духоносных стар­цев, потому что некому будет исполнять их советы. А что толку? Людям будут говорить, а они будут делать всё по-своему. Обидно учи­телю, когда он старается, старается, а они на­плевали и пошли. Так и нам тоже обидно, по­нимаете? Стараешься, стараешься, а они жи­вут, как хотят. Проповедуешь, проповедуешь, а они – да ладно, будем пьянствовать, гулять. А что хорошего?

Процесс-то очень многогранный. Это не то, что кто-то захотел... Хотели же, чтобы от Церкви ничего не осталось, но она же есть. Да еще живет как – строят храмы новые. Хо­тели научный атеизм, а получили что?

А как учить тех, кто не хочет учиться? Многие и работать не хотят. Вообще, если человек стремится, он найдет работу. На са­мом же деле, когда начинаешь во что-то углубляться, что-то делать – даже интерес­но и радостно становится. Мне уж к восьми­десяти подползает незаметно, а мне до сих пор конструировать интересно, меня захва­тывает: разработка печи, самоваров, везде­ходов, всякие посевы, посадки, строительство. Какие конструкции можно делать, это же очень интересно! Не хватает време­ни просто. Я смотрю – молодые ходят сон­ные какие-то.

– Батюшка, почему им не интересно, как вы думаете?

– Это вы у них спросите.

– Какая-то апатия.

– Да, да, апатия. Думаю, просто лень. Види­мо, отсутствие труда, даже просто физическо­го, с детства притупляет и умственные спо­собности. Наше поколение трудилось. Вес­на начиналась, нужно было копать, сажать, окучивать, полоть, поливать – только кру­тись, некогда было расслабляться. Зимой – снег чистить, лед колоть, убирать потом его, чтобы раньше отогрелась земля.

Одна раба Божия, учительница старой за­кваски, посоветовала родителям девоч­ки, которая плохо училась (не давалось ей), учить стихотворения, и та стала лучше успе­вать. Зубрежка – труд монотонный, неин­тересный, но на самом деле то, что мы учи­ли наизусть, очень мне помогает. Я б не мог цитировать сейчас, если бы не прочитал это тогда много раз.

Я тут в «Евгения Онегина» заглянул – ин­тересные такие мысли, все-таки что-то было в Онегине, какая-то глубина. Там есть такое: когда он взглянул на Татьяну-то, она почув­ствовала взгляд, «хоть на минуту, но нежен» – просветилось, промелькнуло его такое состо­яние, а потом – опять личина. Затем опять из глубины откуда-то донеслось: «Примите ис­поведь мою: себя на суд вам отдаю». Ничего се­бе – исповедь на суд девочке! Исповедовать­ся такому-то ловеласу. Это, конечно, не просто. Он-то потом хватился: «Свою постылую свобо­ду я потерять не захотел». Для многих это се­годня флаг – их постылая свобода.

– Болонская система в образовании – тоже из области такой свободы?

– Бывают эпидемии всякие, заразы – холе­ра, чума, оспа, не дай Бог. Видимо, эта система нашла почву в нашей стране. Может быть, та­ким образом пытаются сузить широту славян­ской души и ума. Отец Павел Флоренский мог в течение трех недель любую область освоить. Кулибины всякие – которых мы знаем, а еще самородки, которым Господь не дал возмож­ности развернуться, потому что – а для чего? Воспользуется их открытиями кто-то другой. Но если нужно – может и дать. Можно строить умные системы человеческие, но ум от Бога.

– Сейчас наши дети сдают ЕГЭ, поэтому, види­мо, кулибиных в нашей стране будет немного.

– А что такое ЕГЭ?

– Экзамен, который отражает информацион­ный подход к образованию. Например, ребен­ку дают варианты ответов, и он выбирает пра­вильный.

– Один батюшка бросал жребий – как посту­пать. Я ему сказал: «А ты не думаешь, что по­мимо двух вариан-
тов есть еще много разных?»

– По литературе, например, может быть во­прос: «На какой руке героиня произведения сломала палец?» Ответы: «На левой. На пра­вой. Другое».

– На ноге, может быть?

– Тем не менее старшеклассники к трем, четы­рем ЕГЭ усиленно готовятся, а остальные пред­меты забывают. Что тут можно сделать?

– Родители должны молиться, просить по­мощи Божией. А Господь сделает. Для право­славного человека это просто. Я, например, думал – куда мне поступать? Может, в меди­цинский? Отец сказал: хочешь быть священ­ником – готовься к тюрьме. Значит, какую-то профессию надо было получить. И Господь послал мне школьного друга, Юру Кости­на – он физик, технарь, увлек меня этим де­лом, и я с ним поступил в институт, даже рас­пределился. Господь взял и провел меня ря­дом с ним. И я до сих пор техникой занима­юсь, полюбил это дело.

Вообще, образование так называемое у нас дает только некоторые основные принципы. Дальше всё
 зависит от человека. Я знаю лю­дей, которые занимают очень высокие посты, а окончили не поймешь что. Я сам учился в Ле­сотехническом институте, в свое время его считали предпоследним. Мы думали, что хоро­шие вузы – это МГУ, МИФИ, МФТИ, Бауман­ский, Энергетический, Авиационный, Автодо­рожный...

Теперь я понимаю, какой счастливый, что попал в свой институт. А какие преподаватели нас учили! Многие из них были верующими. Будучи студентом, я встречал своих профессо­ров в Елоховском соборе. Им тогда было око­ло 70. То есть они учились в XIX веке. Тогда во­обще образование было! Сейчас – я не знаю, мало представляю, но, по некоторым сведе­ниям, везде не очень. Если есть где-то отдель­ные личности, вот они и сохраняют уровень. У нас всё всегда держалось на личностях.

Поэтому нужно получить примерно профи­лированное какое-то образование. А дальше всё зависит от самого человека. Организатор­ские способности – это дело личное. Один наш декан говорил – студенты, которые учи­лись посредственно, теперь – руководители предприятий. Потому что у них были органи­заторские способности.

Суть вся проста – поступить в какое-то высшее учебное заведение, более или менее достойное, а всё
остальное – как сложится. И простите, когда речь идет о девчонке, неиз­вестно вообще, нужно это или нет.

Нужно помнить, что вообще-то образование в истории человечества было разных уровней. Одни люди жили в столицах, другие – в уезд­ных городах, губерниях, деревнях. Чем-то за­нимались, женились, были семьи, но потом все умирали, естественно. И вот, как они эту жизнь прошли, что они сделали доброго, хоро­шего, – с этим и предстали перед Богом...

– То есть воспитатели, родители должны забо­титься о нравственности в первую очередь?

– Да, конечно. Это прежде всего забота роди­телей. Хотя бывают и образованные родите­ли. Вон у
меня матушка – вторая Софья Ко­валевская, про нее так говорили. Бывало, де­тей по математике натаскает. И сейчас дочка: «Мам, что-то не получается». Бабушка села и раскрутила какую-то задачу. Гигант.

– А чем занималась Наталья Константиновна, ваша матушка?

– Она заканчивала курсы английского язы­ка, работала на кафедре английского в МГУ старшим лаборантом. 70 человек – кафедра, и она составляла расписание, надо было всех увязать, представляете? Нужно было голову математическую иметь. Английский хорошо знала, до сих пор знает. Но посвятила себя де­тям, конечно.

– Батюшка, а где у вас дети учились?

– В советской школе обычной.

– А какие вузы они заканчивали?

– Старший, Андрей, – Бауманский. Отец Ти­хон и отец Федор – МАДИ с красными дипло­мами, причем отец Федор – первый студент, высший балл получил. Когда был юбилей МАДИ, он выступал за Касьяновым, его при­гласил ректор, который к нему очень хорошо относится. Четвертый, Василий, много болел (да и сейчас часто болеет) – он занимался ре­ставрацией икон. Старшая дочка Елена окон­чила регентский курс в Лавре – воспитатель­ница будущих регентов, теперь она матушка, сейчас девятого ждет вот-вот.

– Это тридцать четвертый ваш внук?

– Да, тридцать четвертый будет*. А Настя в Тимирязевской академии до четвертого курса доучилась, а там дети пошли. У нее уже девять – семь сыновей и две дочери.

Младший сын Николай окончил семина­рию. Хотя учились все в обычной советской школе.

– То есть если хорошая государственная, свет­ская школа – можно отдавать ребенка и в нее?

– Можно, конечно. Тут самое важное, чтобы было домашнее воспитание.

ЖИТЬ В ЛЮБВИ И ЭТОМУ РАДОВАТЬСЯ

– Батюшка, скоро Пасха. Расскажите, в вашей семье были какие-то пасхальные традиции? Что вообще для вас означает Пасха?

– Пасха – как и Рождество Христово – осо­бенный праздник, два этих события – аль­фа и омега христианства. Сущность христи­анства – в факте рождения Богочеловека и в факте Его воскресения. Нигде, ни в каких вероисповеданиях мира этого нет. И ни один из основателей так называемых мировых религий не отдал себя самого на крестную смерть – за всех, кто за ним пошел.

Для первых христиан Пасха была побе­дой над смертью. Пасха, когда за нас пожрен бысть Христос – принес Себя в жерт­ву. «Свершилось» – и дальше было победо­носное шествие: сошествие в ад, изведение из ада прародителей.

Для духовного возрастания, понимания Церковь празднует Воскресение Христово, прочувствовав страдания Спасителя. Вели­кая Пятница, Суббота – и Победа. Потому что ведь даже радость обычного отдыха, ког­да человек просто устанет, кажется сверх вся­ких пределов. Он буквально падает, лишь бы прилечь. Поэтому Пасху предваряет Вели­кий пост – для того, чтобы наиболее полной и ощутимой была радость Воскресения, это действительно праздник души и тела.

Какие были пасхальные традиции? В пер­вую очередь – пасхальное яйцо. Пасха и ку­лич, это естественно. И катание яичек на гор­ке. Как-то особых традиций земного харак­тера не помню: всё средо-
точие праздника всё-таки было в храме.

– Говорят, солнышко в эти дни играет.

– Солнышко играет действительно. Но не только на Пасху – в Благовещение тоже бывает. Вообще удивительные слова есть в молитве на освящение воды при крещении: «Тебе поет Солнце, тебя славит Луна».

– Батюшка, а что на Пасху можно пожелать преподавателям и родителям? Как воспиты­вать детей в этом непростом мире?

– Одно пожелание только – стяжать то на­строение, которое Господь нам дает на Пасху. Преподобный Серафим круглый год всех приветствовал словами: «Христос воскресе, радость моя!» Именно обращение к этой ра­дости укреп-
ляет человека. Наверное, в этом смысле Александр Сергеевич Пушкин сказал: «Сердце будущим живет». Будущее-то – это общее Воскресение. Это – радость, потому что все скорби, которые здесь бывают, времен­ные и проходящие. И все они заканчиваются в конце концов исходом из этой жизни в буду­щую. «Чаю воскресения мертвых и жизни бу­дущего века», – верует православный хри­стианин, и он должен это всегда иметь перед собой. Тогда всё будет на своих местах. Поэ­тому можно пожелать: детям – любви к ро­дителям, родителям – любви к детям, между собой. Всем – любви. Ведь когда начинают дети обижаться на родителей, родители – на детей, на педагогов, возникает бухгалте­рия: кто сколько кому должен. Кто сколько может, тот столько и должен делать с Божией помощью. А остальное Господь восполнит.

Как говорится, не ошибаются только без­дельники и покойники. А если что-то такое говорят – ну что ж, один Бог без греха. Я недав­но
услышал юмористическое высказывание: чтобы тебя не критиковали, нужны три вещи – ничего не говорить, ничего не делать и быть никем. А если ты – кто-то, что-то говоришь, что-то делаешь, то всегда можно зацепиться.

– А нам дочка рассказала детский анекдот: «Что нужно делать, чтобы жить и радовать­ся? Во-первых, надо жить. А во-вторых, радо­ваться».

– Я бы добавил: надо жить в любви и этому радоваться.

 

ЛЮБИТЬ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО НУЖНО

Об иерархии 

 

Право на неравенство

– Батюшка, у нас страна «крещеных, но не про­свещенных». В Церковь в большинстве своем люди не ходят. А чем плохо – верить «в душе»?

– Это – страшная болезнь общества: веру православную принимаю, а Церковь с ее ор­ганизацией – нет, и в храм ходить не нуж­но. Прямая параллель: семейную жизнь при­нимаю, а обязанности семейные – нет. То есть я согласен веровать, но поститься или не по­ститься – это уже как хочу. Причащаться или не причащаться – как пожелаю. Жить семейно мы будем, а исполнять обязанности мужа или жены, отца или матери – это когда я хочу. Нет чувства долга, который нужно исполнять.

Я недавно прочитал очень хорошее изре­чение: нужно учиться любить делать то, что нужно делать. А «нужно» – это уже значит какой-то долг. Это уже не так называемая сво­бода. Есть такое выражение, довольно хлесткое: «Свобода – это право на неравенство». То есть если все равны, то ты не можешь быть свободным. Мне хочется плясать, а кому-то хочется спать. Так кого слушать – кому спать, или кому плясать?

– Право на неравенство – это современное понимание свободы? Или православное?

– Либеральное понимание. Настоящая сво­бода – это свобода только в добре. А если сво­бода как беспредел, как делание того, что хо­чется, то это свобода, которая именуется пра­вом на неравенство.

Люди веру вроде принимают, а в церковь ходить, уставы соблюдать не хотят. Иногда говорят: «Я вообще мяса не ем». «Не вообще не ем», а когда не положено – не есть. Ког­да положено – можешь есть. Это не значит, что ты должен есть. То же самое в отношении того, когда веселиться: не тогда, когда захо­чешь, а когда разрешено. Допустим, бы-
вает, что на Масленицу веселятся. Но это время просто превратили в веселье. На самом деле в эти дни уже шла подготовка к посту. А вот Святки, Светлая седмица после Пасхи – тут уже действительно веселье. «Не когда хочу, а когда должно быть». Тогда это совершенная свобода.

Это, кстати, истоки для ересей – когда принимают только то, что хотят. Ересь по-гречески значит «выбираю». То есть что-то че­ловек выбирает, а остальное неважно. Отку­да появляются секты? Одно хватают, а осталь­ное забывают. Классический пример – пя­тидесятники, которые чтут субботу. Не вос­кресный день, как в Православии, а суббот­ний. Иконы им не нужны. Хотя целый раздел в Библии существует, где написано, как дол­жен быть обустроен Ковчег Завета, что там хранить. Касаться этих вещей непосвящен­ный не имел права – израильтянин Оза мерт­вым пал, когда дотронулся до Ковчега. К ве­щам относились с благоговением. Жезл Мои­сея, Скрижали Завета – священные предме­ты. Самое интересное, что это везде существу­ет. У нас, допустим, вещи Александра Серге­евича Пушкина или какого-нибудь велико­го ученого называют антиквариатом, релик­виями, всё это хранят. Но тогда вещи святых в высшей степени должны сохраняться, не го­воря уже о тех предметах, которые касаются действия Благодати Божией. Мы же с благоговением храним свечи, обожженные благодат­ным огнем. Это не просто – зажег от спички или от чего-то. Вроде так же горит. Да не со­всем так.

Иерархия – мать порядка

Иерархия – настолько вещь в жизни необходимая, что ее несоблюдение чревато очень серьезными последствиями.

Часто спрашивают – можно ли святую во­ду разбавлять, если мало осталось? Нет, нель­зя. Потому что благодать не разбавляют. В обычную воду можно налить крещенской или святой. Это не всё равно. Помните, в хи­мии что вливается: кислота в воду или вода в кислоту? Нельзя вливать воду в кислоту – раствор может выплеснуться, обжечь, полу­чится взрыв. Даже в химии существует иерар­хия. Так же, как нужно вливать спирт в воду, а не воду в спирт.

– То есть святой воды надо добавлять в обычную?

– Да. Если у вас кончается святая вода, возь­мите простую и налейте в нее крещенской воды. Так же освящается миро. Это – особый чин, когда из алавастра (сосуда с освящен­ным миром, хранимым по преемству от апо­столов) некоторое количество вливается во вновь освященное миро. И тогда оно ста­новится единоосвященным. Им пополняется алавастр. Везде иерархия.

Когда-то мой ребенок, сейчас он уже ба­тюшка, спросил маму:

– Мамочка, курочка несет яичко, и куроч­ка появляется из яичка. Откуда же взялось яичко, когда курочки не было?

Мама ответила очень просто:

– Господь сотворил курочку и велел ей нести яички.

Всё. Поэтому яйца курицу не учат.

Непринятие Церкви как иерархического устроения, требующего исполнения законов, привело к отрицанию семьи. Семья ведь малая Церковь. Церковь как бы официально признают, а церковное устройство отвергают. Так и семейную жизнь вроде признают, а се­мейное устроение жизни – нет. А устроение предполагает: отец, мать, муж, жена, дети – иерархия. И обязанности.

Жизнь без обязанностей стала болезнью об­щества. У нас иногда занимают всевозможные посты с правами, но без обязанностей. Есть конечно, добросовестные работники. Если бы совсем не было – всё бы развалилось. Кто-то еще всё-таки иногда отвечает за то, что дела­ет. Но не все думают об этом. Болезнь обще­ства – отвержение Церкви, отвержение се­мьи, отвержение административных обязан­ностей, ответственности.

Современник Вольтера Шарль Монтескьё сказал: «Демократия для большого государ­ства как способ управления недопустима». То есть в маленьком коллективе еще что-то можно сделать. А в большом – нет, нельзя. Большой коллектив без иерархии не суще­ствует. Если в армии не будет единоначалия, иерархии, дисциплины, то это не армия. Поэ­тому и в Церкви должны быть единоначалие, иерархия. Идет же война против этого, а на войне должно быть устройство как в армии. Духовное воинство, устав, служение...

Многое, что сегодня происходит, – как-то в одном духе. На самом деле это – отступле­ние от Духа истинного. Почему говорят – не в духе-то? Царю Небесный, Утешителю, Душе истины... Душе истины. Отец Нико­лай Гурьянов очень часто говорил: «Какие мы счастливые, что мы в истине». Потому что са­мое главное – это всё-таки истина.

Господь сказал: Аз есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14:6). Пилату сказал: Аз на сие родихся и на сие приидох в мир, да свидетельствую истину (Ин. 18:37) – Самим Собой.

Поэтому как ни крутись, а всё-таки чело­веку хочется истинного. Чувства истинного. Даже продукцию хотим истинную, натураль­ную. Люди этого часто не осознают, но всё-таки интуитивно, подсознательно стремятся к истинному. «А где это изготавливалось?», «Это – натуральное?» То есть истинное?

Поэтому и отношения должны быть тоже истинные. А противоположное истине – это ложь. Значит, или подмена, или противостоя­ние истине – прямо уж. Поэтому так всё время и идет война в жизни. Но истина требует труда.

Многие идут широким путем

Владимиру Соловьёву одна раба Божия как-то сказала:

– Вы знаете, я, может быть, отделяюсь от коллектива, не участвуя в чем-то?

А он говорит:

– Милая моя, истина никогда не была с большинством.

У нас говорят: «большинством голосов». Большинством – может быть. Но истина ли это?

– Батюшка, главный аргумент нашей молоде­жи – «сейчас все так живут». В том смысле, что никто не постится, не ходит в церковь, все про­падают в интернете – играют, общаются.

– Да, это обычный штамп – «сейчас такая жизнь, сейчас все так поступают». Но это как раз пример того: а истина ли это? Что мно­гие – может быть. Но не все – это точно со­вершенно.

Говорят: такое время. Но время это – мы, а не кто-то другой. У интернета есть положи­тельная сторона, там можно найти что-то по­лезное. Но человек должен иметь какую-то цель в жизни, а не сам по себе интернет. Для чего это нужно? Просто так?

– Что-то узнает человек...

– Познание? Да и познание ли это? Я вспо­минаю Лермонтова, блестящее его стихотво­рение «Дума»:

 

Печально я гляжу

                           на наше поколенье!

Его грядущее – иль пусто,

                                                 иль темно,

Меж тем, под бременем

                        познанья и сомненья,

В бездействии состарится оно.

 

Самое удивительное, раньше говорили: «Ве­ра уводит из этой жизни, в Церкви всё нере­альное». А получилось наоборот. Именно ве­ра говорит о конкретной, реальной жиз­ни – не только о земной, но и о будущей. А вот виртуальность – не то что от будущей, а и от этой-то жизни уводит. Сейчас живут в Сетях, играют во всевозможные игры – всё это, в сущности, как раз и есть то, что рань­ше было мечтанием. А.С.Пушкин очень хо­рошо на эту тему высказался, на все времена, наверное...

Помните, Татьяна Ларина пришла в имение Онегина узнать, чем же ее кумир интересует­ся. Нашла Байрона,

 

...Да с ним еще два-три романа,

В которых отразился век

И современный человек

Изображен довольно верно

С его безнравственной душой

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом.

 

«...И вредном», – это я уже добавил.

Лермонтов пишет – «в бездействии», «под бременем познанья и сомненья». А здесь – мечты. Ум кипит, создается видимость дея­тельности – на самом деле пустой. Потому что реально-то эта «деятельность» не рождает ничего хорошего. Но она, к несчастью, рожда­ет еще и нехорошее, вредное.

Потому что, в сущности, пустая трата вре­мени – это уже сам по себе вред. Потому что время невозвратимо. Это – богатство, кото­рое особо дается. И если человек его не ис­пользует, жизнь пролетает впустую. «Прожег жизнь», – как говорят. Раньше было мечта­нье, а теперь вместо этого телевизоры и ин­тернет. Тебе уже намечтали, ты только нажи­май кнопки, и эти мечты выплывут. Там же подсовывается всё.

Поэтому, конечно, эти увлечения очень пагубные. Еще страшнее, когда люди тратят на это целую жизнь, ничего не приобретая. А когда их пытаются оторвать и вернуть к реальной жизни, они начинают озлоб­ляться. То есть не из-за чего. Ведь этого же ничего нет!

Вот отчего расстраиваются? В мечтах сво­их, в воображениях рисуют себе образ неко­его персонажа. Какие-то отношения насо­чиняют, а потом начинают жить. А живут-то с реальным человеком, а не с воображаемым, а реальность не соответствует воображению. Разочарование происходит в своем вообра­жении. Почему мечтание – вредное? Потому что человек может себе что-то представить, но на самом деле в жизни это не так. И он счи­тает себя несчастным. Если бы он принял спо­койно реальность, то всё было бы нормально. «А раз не получилось то, что я намечтал, зна­чит, я уже несчастный».

Это касается еще одного момента совре­менной жизни, когда люди начинают что-то планировать, а реальных финансовых возможностей нет. И тогда начинают брать кре­диты. Спрашивают – стоит ли брать? Я говорю – ну, это значит отдавать больше, чем у тебя нет.

Получается, ты не можешь что-то сделать, потому что нет денег. Но как ты это сделаешь, если отдавать придется еще больше (чем у те­бя нет)? Поэтому всё-таки нужно как-то про­считывать. Ну, допустим, девальвация. Если сейчас возьмешь, что-то купишь, значит, эти деньги где-то будут в реальности. Но всё рав­но отдавать-то как-то придется. Поэтому ча­сто это – приобретение мечты.

– А если берешь для того, чтобы организовать дело и заработать на этом? Соответственно по­явится, с чего отдавать?

– А вдруг не появится? Это риск.

– Риск всегда есть.

– Но он разный. Когда ты своими сред­ствами распоряжаешься, ты рискуешь тем, что у тебя есть. А когда не своими, рискуешь тем, чего нет. А откуда ты бу­дешь брать, если у тебя нет? Поэтому мно­гие и расплачиваются – их потом разуют, квартиры заставят продать, родственники как-то помогают.

Риск, конечно, во всяком деле может быть. Допустим, даже когда человек что-то сажа­ет – иногда
пропадает урожай. Но здесь дру­гое дело. Здесь нужно молиться, чтобы Го­сподь устроил. Верующему человеку проще: когда не знаешь, будет или не будет – спра­шивают благословения. Если есть благослове­ние, Господь помогает. Господь может устро­ить обстоятельства так, что всё умножится.

– Значит, по благословению кредиты брать можно?

– Это, пожалуй, единственно допустимый вариант. Один человек, в свое время очень влиятельный, рассказывал мне, как про­сил благословения на такого рода сделку у отца Иоанна (Крестьянкина). Тот не бла­гословлял. Этот говорит – выгодно. А отец Иоанн – нет и всё. Этот человек всё-таки по­слушался и не пожалел: те, кто перехватил эту операцию, потом долго кашу расхлебывали...

Беседовали Дмитрий Симонов,

Ольга Каменева