Знак крови

Александр ЗЕВАЙКИН

 

 

Светлой памяти отца,

так и не узнавшего,

 что его сын — писатель

 

Часть I 

 

 

1

 

В пурпурном платье герцогиня была прекрасна. Дан следил за ней краем глаза и злился на весь свет. Он знал, как она обворожительно мягка и обжигающе ярка без нарядов. О такой женщине можно только мечтать. Но Дан знал, что мечта его исполнима, стоит лишь избавиться от шумной неугомонной толпы. Подруги и родственники ее раздражали молодого принца крови. Сейчас больше всего на свете он хотел остаться наедине со своей невестой, но бал длился бесконечно долго: люди кружились, слуги сновали меж пар с подносами, проявляя не меньше виртуозности, чем танцующие. И он вынужден томиться и скучать, отвечал на томно-хитрые взгляды первых фрейлин двора. Словно пес, прикованный к столбу цепью этикета, он ходил по залу, кивая в ответ на поклоны и не мог вырваться за его пределы и потеряться с возлюбленной в бесконечных лабиринтах огромного замка. Но вот музыка стихла, уставшие и хмельные гости захотели побыстрее избавиться от дружеской навязчивости придворного общества и отдохнуть в прохладе спален. Наконец-то наступил такой момент, когда никому нет дела до ближнего и каждый занят лишь собой, и едва ли кто в суматохе поспешных прощаний заметил исчезновение Пурпурной Леди и принца крови, прямого наследника трона славной династии Зиттов, Дана Корена.

Мрак длинных коридоров встретил их нежной прохладой. Элма потянула за шнурок и с наслаждением почувствовала, как расползается тугой корсет, освобождал стиснутое тело: сразу стало легче дышать.

Несчетное количество раз они сворачивали в узкие и широкие коридоры. Прошли сквозь сотню дверей и наконец остановились в небольшой, но шикарно обставленной комнате. Во дворце мало кто знал об этой тайной резиденции принца. Здесь можно было не бояться случайного визита отца или матери королевы.

Элма уже не могла себя более сдерживать. Оставив возлюбленного, она проскользнула в небольшую, искусно замаскированную дверь и, сбросив тяжелое платье, постанывая от наслаждения, окунулась в прохладную воду бассейна. Он выловил ее мокрую и смеющуюся. Она вырывалась, брызгала ему в лицо водой и смеялась. Смеялась заразительно и вдруг смолкла, и посмотрела на него нежно-серьезным взглядом, и уже больше не сопротивлялась. Дан вынес девушку из бассейна и завернул в огромное махровое полотенце. Эл смотрела со все возрастающим любопытством. Глаза ее повлажнели и подернулись легким туманом, а когда губы принца коснулись девичьей груди, то и совсем закрылись. Молодые тела не знали устали и с жадностью впитывали свежесть друг друга. Наконец-то они затихли, испытав не один взлет и не одно падение, и уставшие, но невыразимо счастливые растянулись на белых простынях.

Дверь скрипнула неожиданно громко. Быстрым движением Дан укрыл девушку.

— Кого принес черт?! — взревел он.

На пороге стоял граф Упли, квартирмейстер короля и смотрел на принца тяжелым тупым взглядом.

— Герцог Бор,— сквозь зубы процедил он.

— Что герцог Бор?! — Дан вскочил с ложа любви.

— Его нашли в колодце.

— Я иду,— коротко бросил Дан.— Дай мне одеться.

Граф кивнул и вышел.

— Что случилось? — встрепенулась герцогиня.

Дан сел на кровать и уронил голову на руки.

— Это можно было предвидеть. Они хотят уничтожить великий род Зиттов. Вот теперь герцог Бор Арам Зитт.

Они оделись и спустились в подвал, где в кольце придворного люда, у черной горловины колодца, выставив острую бородку и закатив глаза, неестественно изогнувшись, лежал герцог Бор.

Принц склонился над трупом:

— Скажи только имя! Имя убийцы!

Обжигающая, ледяная боль вошла под левую лопатку. Дан умер без мучений. Элма обезумев, смотрела на труп возлюбленного, пурпурное пятно и рукоять ножа, нагло торчащего в спине. Ведь совсем недавно они... Нет!!!

— В колодец их! — крикнул черноглазый мужчина, которого Элма прежде не видела.

— И ее туда же! — услышала герцогиня тонкий женский визг.— В королевы захотела?!

Что-то тяжелое опустилось на изящную голову нареченной принца, и все оборвалось.

 

 

2

 

Женщина, о возрасте которой по внешнему виду невозможно было судить, недовольно поморщилась.

— Опять ты шатался в подземелье? — сердито спросила она, глядя на юношу, распрягающего серую чахлую кобылку.

— Не ругайся, Нэн,— отмахнулся парень.— У меня есть для тебя кое-что получше краденых огурцов. Дай-ка свою костлявую лапу.

Женщина, не поднимаясь с бревна у завалинки, протянула юноше правую руку, и в тот же миг на ладонь лег массивный желтый перстень с белым камнем, сверкнувший на солнце так ярко и резко, что женщина вздрогнула.

— Это тебе от подземных королей,— пояснил юноша.

— Я тебя предупреждала,— начала было Нэн.

— Знаю,— оборвал ее парень,— я не мальчик. Этот перстень я нашел.

— А больше там ничего не было? — женщина сразу преобразилась, подобрела.

— Есть еще кое-что и тоже для тебя.

Парень снял с телеги две вязанки хвороста. Под ними оказалось что-то, покрытое грубой рогожей. Юноша поднял ее, и Нэн, вскрикнув, отпрянула.

— Пат?!

— Я нашел в подземелье много мертвых тел. Все они богато одеты. И она тоже... еще дышит.

— Тебя никто не видел? — насторожилась женщина.

— Нет. Их бросили в колодец сверху.

— Отнеси ее в дом, а я приготовлю мази,— распорядилась Нэн.— И никому ни слова. Смотри.

Парень усмехнулся, но улыбка быстро слетела с его лица.

— Посмотри какая она красивая, Нэн. Я прошу тебя, постарайся.

— Я знаю свое дело, мальчик, непривычно мягким голосом отозвалась женщина.— И если мои чары не помогут...— она на минуту задумалась,— тогда я знаю что делать.

 

 

3

 

Даже в объятиях смерти девушка была прекрасна. Белое, бескровное лицо хранило на себе тень печали. Черные дуги тонких бровей были удивленно приподняты, а бесцветные губы чуть приоткрыты. Пат стоял за спиной Нэн и, заглядывая через плечо женщины, ждал, что спасенная им девушка вот-вот откроет глаза.

— Ты мне мешаешь, Пат,— ворчала лекарка, осторожно вспарывая пурпурное платье широким острым ножом. Раздевать больную Нэн не хотела: это лишнее беспокойство может ускорить приход смерти. Да и, если совсем честно, она мало что понимала в сложном переплетении шнурков, тесемочек и застежек. Куда проще разрезать платье да сжечь, избавившись от лишних любопытных взглядов.

— Пат,— не унималась Нэн,— она же женщина. Оставь нас.

Юноша тяжело вздохнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся:

— Нэн, я очень прошу тебя...

— Я уже сказала,— сердито ответила женщина, даже не обернувшись. Она не чувствовала в себе прежней уверенности, хотя имела за спиной немалый опыт знахарки. Бросив платье в очаг, она на минуту замерла, отгоняя все сомнения и посторонние мысли и только после этого подошла к девушке.

Чтоб хоть чем-то отвлечь себя от беспокойных мыслей о необычной находке, Пат принялся править рассохшееся колесо, но руки не держали инструмента, и он так и просидел с ноющим сердцем, не сводя глаз с двери, пока из нее не вышла Нэн.

— Ну, что? — почти вскрикнул юноша, отбросив колесо и подбежав к женщине. Та лишь развела руками:

— Я сделала все, что могла. Покой и время скажут свое слово. Постарайся не беспокоить ее.

Не глядя на парня, она прошла в огород и, не скрывая раздражения, принялась дергать сорняки, нагло вылезшие на грядках.

Пат тяжело вздохнул и побежал вниз по крутой тропинке, желая лишь одного: все забыть.

Возвращаясь домой, он каждый раз в тайне от Нэн заглядывал за перегородку и смотрел в бледное лицо с чистой тонкой кожей: даже коснуться боязно. Девушка дышала и не более. Никаких признаков возвращения к жизни. За месяц Пат ни разу не улыбнулся. И вот как-то Нэн подошла к нему, положила руку на плечо и сказала:

— Будь готов, Пат. Завтра мы идем в горы.

Юноша в удивлении отступил на шаг:

— К ингурам?

Женщина поморщилась.

— Да, Пат. У нас нет иного выхода. Я не могу ничего поделать.

Даже думать об ингурах, не то, что упоминать вслух, под страхом смертной казни было запрещено. Небольшое гордое племя, затерянное в горах, нежелающее подчиниться королю славной династии Зиттов. Две тысячи лет длилась бессмысленная война. Короли не хотели признавать своего бессилия, ингуры не желали терять свободу. Они были неуловимы. Королевским егерям не удавалось взять в плен ни одного врага, и они даже не видели ни одного убитого. Так, к славе знахарей и лекарей, ингуры добавили титул колдунов и оборотней. Наконец и те, и другие внешне успокоились и прекратили открытые стычки, но словом королевского указа непокорные были объявлены вне закона и вычеркнуты из перечня племен и народов империи. Любой ингур подлежал умерщвлению, как заведомо несуществующий. Любой, вступающий с ним в связь, подлежал тому же наказанию.

— Ты не боишься, Пат? — Нэн пристально посмотрела в глаза юноши.— Ингуры не такие страшные...

— Немного,— честно признался Пат.

— Положись на меня,— женщина впервые за много дней улыбнулась.— Старушка Нэн еще даст о себе знать.

Пат молча кивнул и пошел готовить телегу к дальнему переезду в горы.

— Главное: молчи и не задавай вопросов,— поучала Нэн парня, когда их повозка на исходе второго дня пути обогнула гладкую, головокружительной высоты скалу.— Больше всего на свете ингуры не любят вопросов. Что тебе необходимо знать, они скажут.

Она повязала белую ленточку на уголок повозки. Где-то высоко крикнула птица. Пат вздрогнул.

— Сиди смирно,— процедила сквозь зубы Нэн и взяла из рук юноши вожжи.

Впереди, словно из воздуха, возникла темная фигура, и повозка остановилась.

 

4

 

С минуту они рассматривали друг друга.

— Я — Нэн,— наконец сказала женщина.— Мне нужен Олди.

Человек, с лицом, заросшим волосами до самых глаз, не говоря ни  слова, развернулся и пошел. Нэн тронула лошадку и последовала за ним. Путь был долог, и уже совсем стемнело, когда сквозь ущелье, преодолев крутой подъем, они выехали к селению ингуров. Остановившись у просторного дома, человек стукнул пальцем в окно и исчез так же неуловимо, как возник. Пат невольно поежился. Дверь бесшумно открылась, и к повозке мягкой походкой приблизился высокий, широкоплечий мужчина в черной одежде. Худое лицо его выглядело довольно сурово. Большие темные глаза смотрели строго, а тонкий нос с горбинкой придавал ему выражение настороженности.

— Я — Нэн,— повторила женщина.— Мне нужен Олди.

Мужчина, не проронив ни слова, развернулся и пошел в дом. Нэн толкнула Пата в бок и кивнула:

— Идем.

Старый Олди указал им на передний угол, где место почетным гостям. Он мало походил на старика. Ширококостный, чуть сутулый, с белой шевелюрой. Морщины собрались у губ и глаз, но кожа не потеряла упругости, не одрябла.

— Я рад вновь видеть тебя, Нэн. Давно ты не приходила.

— Да, Олди,— кивнула женщина,— я уж думала ты забудешь меня.

— Олди ничего не забывает,— парировал хозяин дома.— Что толкнуло тебя в столь опасный поход? Ведь за встречу с ингуром любой человек должен умереть.

Олди внимательно посмотрел на Пата, но к чести юноши, тот даже не повел бровью.

— Мы знали куда шли,— с ноткой обиды ответила Нэн.

Старик улыбнулся.

— Я знаю, что тебе не занимать отваги. И все же, что привело тебя сюда. Не думаю, что ты просто соскучилась.

Нэн положила на стол перед Олди желтый перстень с белым камнем.

— Что это? — удивился хозяин.

— Плата,— пояснила Нэн.

— За что? — Олди сдвинул густые брови.

— В нашей повозке лежит девушка. Она уже месяц ни жива, ни мертва. Я сделала все, что смогла и теперь прошу тебя: верни ей жизнь.

Олди отодвинул перстень.

— Неужели я похож на цирюльника, дерущего с бедного бондаря три шкуры за пустяковое кровопускание?

Нэн поморщилась.

— Возьми, на него можно купить оружие.

— Хватит, Нэн. Это пустой разговор,— резко оборвал женщину Олди.— Ты не на базаре. Внесите девушку.

Женщина убрала перстень и более не вспоминала о нем. Пат принес девушку.

— Положи ее на стол,— приказал ингур.

Большой сильной рукой он прошелся по ее ногам, рукам, телу, прикрытому грубым мешковатым платьем.

— Эта девушка знатного происхождения,— заключил он и обернулся к Нэн,— как она попала к вам?

— Пат нашел ее такой,— ответила женщина.

— У нее очень плохая голова. Боюсь, я ничего не смогу сделать.

Пат содрогнулся всем телом, а Нэн прошептала:

— Олди, я прошу тебя.

— Нет. Скоро она проснется, более я ничего не могу сказать. Оставьте ее здесь. Зачем вам лишняя обуза?

Олди немного помолчал.

— Может, тебе нужно что-нибудь?

— Нет,— Нэн качнула головой.— Мы с Патом живем неплохо.

— Я хотел бы узнать, что с ней будет? — впервые заговорил Пат.

Нэн вздрогнула и наступила юноше на ногу.

Старый ингур опустил глаза.

— Боюсь, это будет не лучшее для тебя известие,— он выдержал паузу,— не пройдет и года... она станет матерью.

Нэн, забыв, что находится в гостях, громко присвистнула, а Пат охнул и почувствовал, как ком подкатил к горлу.

 

 

5

 

Лошадка, лениво помахивая хвостом, не торопясь катила телегу по каменистой, сбегающей с горы дороге. Пат сидел мрачнее тучи. Ему совсем не хотелось оставлять девушку, но то, что сказал старый ингур, повергло юношу в глубочайшее уныние. Ведь в глубине души он надеялся: когда девушка выздоровеет, то, пожалуй, сможет ею полюбить. А теперь... Но правду ли сказал Олди? Да. Его слова Пат не смел подвергать сомнению. Каста ингуров, таинственная и непобедимая, по преданию располагалась между небом и землей.

— Не грусти, Пат,— после долгого молчания хриплым голосом заговорила Нэн.— Девушке у них будет лучше. Они вернут ей жизнь.

Пат хотел сказать, что тогда заберет ее в свой дом, но не смог. Язык не повернулся.

— Я понимаю тебя, мальчишка,— продолжила женщина.— Девушка сказочной красоты.

Она помолчала и, тяжело вздохнув, устремила взгляд в небо, сказав при этом как можно более безразличным тоном:

— Но кто-то опередил тебя.

Пат вздрогнул, но ничего не ответил. В голове его все мысли сплелись в один клубок, распутать который юноша был не в состоянии.

— И давно ты знаешься с ингурами? — наконец-то после долгого молчания спросил он.

Нэн поморщилась.

— Такой вопрос достоин шпиона. Не будь ты мой племянник, я бы нашла способ отправить тебя к праотцам.

— Прости, Нэн,— извинился юноша,— но ты сама понимаешь, когда такое...

— Ты удивлен?

— Да. Потому и спросил.

— Лет двадцать назад огромный отряд короля прижал ингуров к Белой скале. Это только на словах войны нет, а на деле — все по-прежнему. Немногим тогда удалось уйти. Одного подобрала моя сестра — твоя мать. Ох и ругала я ее. Нет, не послушалась. Спрятала. А я уж на ноги его поставила. Сестра моя полюбила его. Так и ты получился. Потом, когда он с гор спустился, выследили его, а схватить не сумели. На матери твоей отыгрались. А я уж тебя вырастила.

Пат повернулся к тетке и уставился на нее круглыми глазами.

— Прости, я не говорила тебе. Все как-то к слову не приходилось.

— Олди мой отец? — заплетающимся языком спросил Пат.

— Да, мальчик.

До самого дома Пат не проронил ни слова.

 

 

Часть II

 

1

 

Ален все чаще замечал, что ему снятся странные огромные дома с бесконечными коридорами и комнатами. Множество богато одетых людей, украшенных блестящими камнями и металлом подносили ему еду, одежду и кланялись. Он просыпался и видел рядом лишь Шера, блаженно растянувшегося в тени дикой сливы, и голубое небо. Ладно, если бы это случилось раз или хотя бы два, но последнее время стоило лишь закрыть глаза и задремать, как странные видения не заставляли себя ждать.

Из задумчивости его вывело настороженное рычание Шера. Со стороны долины, по узкой дорожке тянулась вереница вооруженных всадников. Их было не менее тридцати. Ален насторожился: такие гости в их краях — большая редкость. Кто знает, что у них на уме? Юноша подтянул посох поближе и потрепал огромного пса, заросшего длинной белой шерстью, по холке.

— Спокойно, Шер. Они нас не тронут.

дорога проходила в стороне от стада и, возможно, скромная особа пастуха не заинтересует гвардейцев короля. Однако надежды Алена не оправдались. Семь первых всадников во главе с маленьким, но шикарно одетым человеком, восседающим на крупном белом жеребце, направились в его сторону. Шестеро остановились шагах в тридцати, а ехавший четвертым огромный воин в блестящих доспехах и с длинным копьем, спросил:

— Скажи, пастух, далеко ли до ближайшего селения?

Юноша ответил не сразу.

— Дорога не успеет повернуть три раза, и вы будете в деревне Нкора.

— А есть ли еще поселения рядом?

— Нет.

— А ты из Нкора?

— Нет.

— А откуда же?

— Из Морава.

— А как же попал сюда? — не отставал всадник.

— Овец пасу.

— Так далеко от дома?

— Здесь трава лучше.

Воин кивнул.

— А ты что-нибудь слышал про ингуров? Может, знаешь где их деревня? Если проводишь, мы тебе заплатим.

— Я не знаю ингуров,— твердо ответил Ален.

— Странно получается,— ударился в философию гвардеец.— В округе все только и говорят об ингурах, а ты ничего не слышал. Может, сам ингур?

Юноша молчал. Нет, ему было что ответить, но он не был уверен в нужности своих слов. Задержка прогневила солдата.

— Так что ты молчишь? Отвечай, когда тебя спрашивают, мразь!

Всадник поднял плеть и, тронув коня, приблизился вплотную к пастуху. В ответ Шер грозно зарычал и щелкнул крепкими зубами перед самым носом лошади. Та резко вздыбилась и сбросила всадника.

— Ингур проклятый,— простонал воин, переворачиваясь на бок.

Низко опустив копья, на Алена устремились двое всадников.

— Шер, будь осторожен,— крикнул собаке Ален и отошел за валун. Видя, что копьями пастуха не достать, воины спешились, обнажили мечи и подступили к нему с двух сторон.

Ален поднял посох, готовясь отразить атаку. Надо быть осторожным, ведь дерево мягче железа, а больше у него никакого оружия нет. Он еще не прошел посвящения в воины, а стало быть не имеет права носить оружие.

Шер опередил его. Закружив одного солдата, он цапнул его за ногу так, что тот, дико закричав, бросил меч и повалился на землю, стараясь руками зажать рваную рану. Второго Ален уложил молниеносным ударом тупого конца посоха в лоб. Тот едва успел поднять меч.

Маленький человек приподнялся на стременах и махнул рукой всадникам на дороге. Поторапливая лошадей, они устремились на подмогу. Кусая губы, Ален смотрел на них и жалел, что не может бросить свое маленькое стадо: две сотни глупых овец. Упавший всадник по-прежнему лежал, постанывая и не предпринимал попыток подняться.

— Взять живым,— маленький человек махнул рукой в сторону Алена, и пятнадцать всадников устремились на него. Юноша запрыгнул на валун побольше и с удивлением для себя отметил, что покидает поле боя. Шер отбежал в сторону, застыл в угрожающей позе и вдруг белым ураганом бросился к лошади маленького человека. Один из свиты прикрыл собой командира, несколько раз неуклюже ткнул копьем воздух, желал попасть в собаку, но Шер не зря слыл лучшим волкодавом в округе. Увернувшись, он метнулся вдоль крупа лошади и вцевившись зубами в древко, повис на нем всей тяжестью. Испуганная лошадь захрапела и отшатнулась вбок, навалившись на белую соплеменницу. Потеряв равновесие, воин полетел на землю, а маленькому человеку стоило немалых сил удержаться в седле.

— Сеть,— приказал он своим солдатам, и через минуту, укутанный прочными нитями, Шер забился в припадке бессильной ярости.

Не раздумывая, Ален бросился спасать друга. Размахивая посохом над головой, так что тот свистел, рассекая воздух, пастух устремился в самую гущу солдат. Тугой аркан до боли стиснул плечи, резко рванул и уронил на траву.

«Такое славное начало»,— успел подумать Ален.

Его подняли, поставили на ноги перед маленьким человеком. Тот посмотрел на юношу холодными голубыми глазами, сморщил длинный крючковатый нос.

— Так ты и вправду ингур? — спросил он.— Отвечай, я все равно узнаю.

Ален молчал.

— Как знаешь, я прикажу пытать тебя.

Пастух даже бровью не повел. Он смотрел прямо в глаза маленькому человеку. И тогда тот сказал то, чего Ален боялся и в чем никак не хотел признаться сам себе.

— Нет, для ингура ты слишком светел. Развяжите его.

Получив свободу, юноша стал осторожно растирать затекшие руки, внимательно осматриваясь по сторонам. Его окружили семь воинов с мечами наготове. Шансов на спасение нет. Но попытаться стоит. Молниеносным движением он схватил рукоять меча маленького человека и рванул на себя. Клинок оказался длинным и непривычно узким. Развернувшись спиной к скале, он приготовился встретить врагов. Но они медлили. Их командир был рядом с пастухом. Маленький человек не потерял самообладания. Он неспеша отошел к своим солдатам и сказал:

— Ты, Хок, проверь как парень фехтует. По-моему, он неплохо держит шпагу.

Вперед вышел сухощавый бледнолицый молодой человек. В правой руке он держал такой же узкий меч. Ален спокойно ждал и собственное спокойствие удивляло его. Рукоять незнакомого оружия удобно лежала в ладони. Пастух поднял его и выписал в воздухе несколько замысловатых вензелей.

— Неплохо для пастуха,— маленький человек, внимательно наблюдая за ним, поморщил нос и кивнул. Солдат напал неожиданно, сделав три быстрых выпада, нанося колючие удары. Шпага Алена взвизгнула, неведомая сила подсказала ему верное движение, и сухощавый остался перед ним с голыми руками. Он с удивлением смотрел в пустую ладонь, растерянно улыбался и хлопал белесыми ресницами. Маленький человек поморщил нос: Хок был лучшим фехтовальщиком в его отряде.

— Дайте этому разине еще одну шпагу.

Но и вторая атака Хока захлебнулась, не успев как следует начаться. Командир был в замешательстве: за всю жизнь он не видел ни одного простолюдина, владеющего шпагой лучше офицера королевской гвардии.

— Скажи мне кто ты? — спросил маленький человек Алена.— И я отпущу тебя.

Юноша пожал плечами:

— Пастух.

— Кто твои родители?

— Я сирота.

— Ты ингур?

Ален молчал. Он не знал, что ответить.

— Что ты молчишь? — с деланным сожалением на лице сказал командир.— Я не могу отпустить тебя. Твоя собака будет драться с моими боевыми псами на арене, а ты пока погниешь в подвале. Свяжите его.

Алену пришлось туго: удары тяжелых мечей сыпались на него градом. Вот один полоснул по руке, второй чуть не снес голову, но пастух держался, и только когда шпага его, не выдержав очередного удара, обломилась, он отбросил жалкий обломок и сказал своим врагам:

— Все.

Маленький человек гарцевал на поджаром белом коне. Ален стоял перед ним связанный и смотрел сквозь всадника куда-то вдаль.

— А ты не плохой воин, пастух,— отметил маленький человек.— Скажи, все здешние пастухи так хорошо дерутся?

Ален не ответил. Он услышал натужное хрипение связанной собаки. «Эх, Шер, дружище, подвел я тебя»,— подумал пастух.

— Если ты не ингур, то я принимаю тебя в свой отряд. Платить буду хорошо. Ты согласен?

Ален молчал.

— Отвечай, когда тебя спрашивает барон Тирсак,— рявкнул солдат и дернул Алена за ворот так, что рубаха на плече разорвалась и сползла. Барон опустил глаза, и то, что он увидел на груди юноши заставило его содрогнуться и похолодеть. Тысячи мыслей в одно мгновение пронеслось в его голове. Чтобы скрыть слабость от подчиненных барон закрыл лицо ладонью.

 

 

2

 

Стрела ударила тихо, почти неслышно. Всадник захрипел и повалился на шею лошади. Наконечник, выбив передние зубы, выглядывал между губ. Настороженная тишина повисла в воздухе, и даже безмозглые овцы перестали блеять. Маленький человек поднял руку, и отряд остановился, не предпринимая каких-либо решительных мер. До повозки было шагов двадцать. Вторая стрела с глухим стуком вонзилась в козлы рядом с возницей. Тот, недолго раздумывая, бросил поводья и нырнул под телегу.

Больше всего барон не любил горные дороги. На них так легко попасть в засаду и совершенно невозможно маневрировать из-за ограниченного пространства. Но самое главное — очень длительное время враг остается невидимым. Вот и сейчас с обеих сторон горы, деревья, кусты, валуны и крупные камни. Лучше не придумаешь. Барон придирчиво осматривал местность, но даже ветер затаился и не шелохнет травинку.

— К бою,— скомандовал маленький человек,— возьмите повозку.

Двое всадников, прикрываясь щитами, устремились к повозке с пленниками. Противно, тонко свистнув, стрелы оборвали жизни обоих. Барон поморщил нос.

— Вперед! — взревел барон.— Любой ценой пригоните мне повозку.

Горы словно взбесились, изрыгая десятки воющих стрел. Меньше чем за минуту барон потерял треть отряда. Рукотворные осы пробивали железные колпаки, панцири и кольчуги, и не было от них спасения. Они встали стеной и отгородили повозку со связанным пастухом и собакой от гвардейцев короля. Солдаты замерли, боясь сделать хотя бы шаг в сторону проклятой повозки. Барон понимал, что посылая на верную смерть своих солдат, он уменьшает отряд, а соответственно увеличивает шанс печального окончания похода для себя лично. Но тот человек в повозке... Барон всегда слыл человеком рассудительным, и потому он увел отряд дальше, оставив повозку на дороге, но с твердым намерением вернуться и найти необычного пастуха. Он просто не имел права упустить такой случай.

 

 

3

 

Ален сидел на скале в обнимку с Шером и любовался закатом. Он снова был свободен. Он снова был с другом. Ему было хорошо, но маленький червячок сомнения точил яблоко благополучия. Ему не давали покоя слова маленького человека: «Ты слишком светел для ингура». Хоть он и вырос в семье старого Олди, но... Однажды он совершенно случайно услышал, что его мать — безумная Эл. У нее такие же светлые волосы. Их только двое таких во всем селении. Тогда он не поверил. Словно каленое железо обожгла обида, но теперь, пусть даже против своей воли, он возвращался к этой мысли.

Спиной он почувствовал чей-то взгляд, но не двинулся, ведь Шер по-прежнему спокоен, значит гость свой. Ален ждал, но никто не подошел и не заговорил. Тогда юноша обернулся. За спиной стояла безумная Эл и смотрела на него. Ален невольно поежился. Слишком пристален был взгляд пустых глаз. Они смотрели и ничего не выражали, а губы Эл были растянуты в широкой улыбке. В правой руке она держала желтый цветок и протягивала его Алену. Никто не мог сказать, что Эл безобразна. Линии ее лица удивительно тонки и выразительны. Фигура ее и сейчас может поспорить своей стройностью с телом самой изящной девушки селения. Движения Эл легки и изысканы. Она не идет, а словно летит над землей. Когда она спит, многие мужчины, обманывая себя, любуются Эл. Но стоит ей открыть глаза... Они далеки и пусты, ни единой мысли, и все очарование сразу пропадает.

Он принял цветок из рук женщины. Она опустилась перед ним на колени и стала разглаживать его волосы, светлые и мягкие. Она и раньше пыталась это сделать, но Ален убегал. А сегодня? А сегодня он не мог. Сегодня он вдруг понял, что они действительно непохожи на остальных жителей деревни. Только они двое такие светлые. Превознемогая себя, Ален поднял глаза и поразился: взгляд Эл был сосредоточен и полон заботы. Она словно бы нежила родное дитя. Ален не удивился этой мысли. Сегодня он впервые позволил ей коснуться себя. Руки ее были легки и нежны. Щекочущими прикосновениями она ощупывала его лицо, уши, шею. Он не противился, все больше и больше осознавая, что в чем-то они похожи, и хоть Ален не уступал ни в чем парням селения, все же что-то было не так. Они были чужие. Да, пожалуй, безумная Эл самое близкое для него существо.

Женщина сосредоточенно хмурила брови изучая его, словно невиданное создание. Рука ее скользнула на грудь, оттянула полу рубахи и... Безумная Эл вскрикнула, словно коснулась раскаленных углей, и отступила на шаг. Лицо ее сменило десятки выражений совершенно несвойственных безумной женщине. Впервые Ален увидел в ее глазах четкое, ясное выражение изумления. Она открыла рот, и юноша услышал одно короткое слово:

— Дан...

 

 

Часть III

 

1

 

Барон Тирсак поморщил свой огромный нос.

— Ну что, герцог, вы принимаете мое предложение? Поверьте, он нужен вам более, чем кому-либо.

— Но двадцатилетний срок прошел,— возразил герцог Толлен Ан Керт, первый и единственный кандидат на корону, безмерно желчный и властолюбивый человек.

— А как говорит закон: если в течение двадцати лет не найдется прямых наследников, то...

Барон усмехнулся и махнул рукой:

— Во втором своде дана поправка, мой дорогой герцог. Зитты позаботились о себе. Так что наследник может прийти в любое время. Спустя сто, двести, триста лет. И вы вынуждены будете потесниться.

— Нет,— качнул головой герцог,— теперь Зиттам не подняться.

Тирсак по привычке сморщил нос.

— Парень может заявиться в любой момент. Самое мудрое решение: найти его и все узнать.

— Вы полагаете, барон, он опасен?

— Для вас — смертельно,— уверенно ответил Тирсак. Лишь одна мысль не давала покоя барону. Люди, напавшие на его отряд, без сомнения — ингуры. Но что теперь объединяет извечных врагов? До поры до времени герцога не стоит посвящать во все сложности этого дела. Тирсак единственный, кто ориентируется, пытается ориентироваться в обстановке, и это ему на руку. Пусть же так будет всегда.

— Так, так, так,— герцог постучал длинными пальцами по крышке стола.— Вы беретесь изловить его для меня?

Тирсак поморщил нос.

— Это очень опасное предприятие, мой герцог, а мне уже не двадцать лет, и кровь моя просит покоя.

— Я дам вам две сотни гвардейцев,— продолжал настаивать герцог.

Маленький Человек, его так и звали за глаза при дворе, вежливо, но не без тонкого намека на насмешку, улыбнулся.

— Я не успел понять, что случилось, как потерял треть отряда. Знаете, на сколько минут хватит ваших гвардейцев?

Герцог удивленно поднял брови.

— В лучшем случае на десять минут.

— Возьмите две тысячи...

— Горы не Норток, их тараном не возьмешь.

— Ты стал труслив, как заяц, Тирсак,— скривился в презрительной гримасе герцог.

— Тупые и упрямые быки первыми идут под нож мясника. Славный король не раз водил несметные армии в горы, а что из этого вышло мне не стоит напоминать.

Герцог схватился за эфес шпаги, но холодные квадратные глазницы телохранителей барона, огромных, человекообразных монстров, закованных в броню, остановили его. Всеми фибрами души Ан Керт ненавидел этого недомерка, но расправиться с ним, незадолго до коронации, не представлялось возможным. Тирсак — старинный и мощнейший род, имеющий на своей стороне множество влиятельных лиц государства, и хочешь или не хочешь, а приходится терпеть его огромный нос и в своей тарелке.

Барон закинул ногу на ногу и посмотрел на герцога снизу вверх, но с чувством превосходства.

— Нужен один человек. Всего один, но умеющий все.

— Шпион? — недовольно переспросил герцог.

— Нет, герцог, я знаю ваших шпионов. Они тупы и видны за сто шагов. Одним словом, подстать...

Толлен заскрипел зубами. Этот подонок специально нарывается. Но ничего, не долго ему осталось забавляться.

— У меня есть такой человек,— продолжал между тем барон с самым невозмутимым видом.— Он найдет нам мальчишку. Он узнает все дороги. Вот тогда можно будет послать две тысячи лучших гвардейцев, но только лучших. Иного выхода я не вижу.

Герцог ответил против своей воли:

— Поступайте, как считаете нужным. Я полностью полагаюсь на вас.

Барон мило, как только мог, улыбнулся и подвел черту.

— Но тем не менее все расходы ложатся на вас.

— Хорошо,— без колебания согласился герцог. Ему хотелось побыстрее избавиться от Маленького Человека.

— Тогда позвольте мне откланяться,— барон встал с кресла и чуть склонил голову. Он ушел в сопровождении монстров-телохранителей. Ходили слухи, что вдвоем они могут разбить сотню гвардейцев. Герцог еле сдерживал себя от желания проверить это на деле.

 

 

2

 

О роли этого человека при дворе знали очень немногие, и среди этих немногих — барон Тирсак. Согбенный годами и веселой жизнью старец, весь переложенный атласными подушечками, сидел в обществе трех милых и юных служанок, беспрестанно развлекающих его.

— Ах, дорогой Руаль,— воскликнул барон, едва переступив порог,— как я рад тебя видеть! Уж лет десять, как мы не встречались. Да ты совсем не изменился. Все так же прекрасно выглядишь.

Руаль поднял тонкую руку с длинными пальцами и ответил слабым голосом:

— А-а-а, Тирсак, у тебя по-прежнему самый большой нос и самый длинный язык при дворе.

Барон ничуть не обиделся.

— Мой нос и мой язык осиротели. Какой теперь двор?

— Да,— согласился старик,— уж двадцать лет скоро,— он помедлил и, взглянув на собеседника испытующе, добавил с тенью упрека,— ума не приложу, для чего все это?

Барон посмотрел на девушек у ног Руаля, одетых в легкие, прозрачные рубашки.

— Ах, старый плут, ты же знаешь, я был далек от политики.

— А теперь? — удивился старик.

— А теперь я хочу тебя кое о чем спросить.

Старик шевельнул рукой, и девушки в мгновение ока исчезли.

— Скажи-ка, Руаль, дружище, а славно мы с тобой веселились? Не правда ли?

Бледные старческие губы тронула мечтательная улыбка, а бесцветные глаза заволокла дымка воспоминаний.

— Да, Пуль, наши пирушки длились неделями.

— А ты помнишь, Руаль, молодых дев, что танцевали на наших столах в Берке?

— О, Пуль, мне тогда удалось утащить в свои покои сразу троих, и уж не помню как дожил до рассвета, так они меня истерзали.

— Скажи спасибо моему псу Бору,— вставил Тирсак,— а то бы мы не свиделись больше.

— Да, хороший был пес. И плут не меньше хозяина. Я даже рассердился, увидев, что он вытворяет с моей девчонкой, но потом понял, что он-то меня и спасет. Косматые бестии так и облепили его, словно мухи головку сахара.

— Да,— усмехнулся Тирсак,— но тем не менее он не ударил в грязь мордой.

Старик скривился.

— Вот если бы он выпил бочонок мятлика, тогда бы я на него посмотрел.

— Не обижайся, Руаль, девушки были в восторге от вас обоих.

— Что ты, какая обида? — отмахнулся старик.— Если бы я еще тебя не знал... Да через столько лет... Да, славные были пирушки.

Тирсак кивнул и направил разговор в нужное русло.

— А я все удивлялся, как ты не забывал о своих святых обязанностях?

— Каких обязанностях? — удивился Руаль.

— Почетных,— уточнил барон,— и тайных.

— Не знаю ничего такого,— старик постарался изобразить на лице удивление.

— Руаль, полноте, старина. Кого ты хочешь обмануть? Вспомни-ка, лучше, вспомни.

— Ах, ты вот о чем! — понимающе кивнул старик.— Так то лишь бумажные формальности и слухи, не касающиеся дела.

— Постой,— насторожился барон,— но хоть раз-то тебе приходилось...

— Ни разу,— отмахнулся старик,— ни мне, ни отцу, ни деду.

Он был пьян воспоминаниями, отвечал легко и непринужденно и не верить ему у Тирсака оснований не было.

 

 

Часть IV

 

1

 

Чужой вышел к огню не таясь, но не сразу, только после того, как Ален пригрозил послать за ним Шера. С минуту они рассматривали друг друга.

— Ты кто? — первым спросил Ален. Его смущало, что он не уловил приближение чужака.

— Путник,— ответил тот, широко улыбнувшись.— Я сирота. Ищу свой народ. Говорят, он живет где-то в этих горах. Уже месяц в пути и уже три дня ничего не ел. Нет ли у тебя кусочка сыра?

Ален кивнул в сторону костра.

— Там есть сыр, чай и лепешка.

Чужак опасливо посмотрел на огромного волкодава.

— Такой разорвет и вскрикнуть не успеешь.

— Разорвет,— подтвердил Ален.— Как вести себя будешь.

— Понятно,— чужак шагнул, опасливо косясь на собаку. Шер заклокотал низко, утробно.— Нет уж, я пожалуй, его беспокоить не буду, лучше ты мне принеси сюда чего-нибудь, да посидим, поговорим.

Ален согласился.

— Спасибо,— кивнул путник, с жадностью набросившись на еду.

Ален сел, привалившись спиной к дереву, и стал рассматривать незнакомца. Черные волосы его были всклокочены, смуглая кожа обтягивала острый подбородок и выдающиеся скулы. Белки больших темных глаз сверкали при свете костра. Большой рот с удивительной быстротой поглощал овечий сыр и лепешку. Нос большой, чуть горбатый. Одежда его являла собой плачевное зрелище: безнадежные лохмотья. Возраста примерно одного с Аленом.

— Как тебя зовут? — спросил пастух.

— Лор.

— А ты не боишься один, ночью, в горах?

— Боюсь, а что толку? — шмыгнул носом Лор.— Идти все равно приходится.

Гость более чем Ален походил на ингура... «Уж не нас ли он ищет? — подумал юноша.— Надо будет показать его Олди».

— А ты хоть знаешь, где твой народ?

— Где-то в горах. Я спрашивал людей, но они как-то странно смотрят на меня и ничего не говорят. Может, ты знаешь?

Ален пожал плечами.

— Я могу проводить тебя к старику, который знает очень много.

Лор вытер рот тыльной стороной ладони.

— Я буду очень признателен тебе, добрый человек,— сказал он и вдруг без всяких предисловий разразился исповедью.— Едва ли ты встретишь жизнь печальнее моей. Ох, как хорошо почувствовать, что в желудке что-то есть! Не часто со мной такое бывает. Так слушай мою историю, если хочешь.

Матушка моя, теперь уже умершая, была кухаркой у одного богатого господина, и как-то ей пришлось задержаться на работе позже других. Она осталась одна, и вдруг в полу открылся невидимый люк и оттуда вышел человек. Он сказал матери: «Я давно наблюдаю за тобой и уже успел полюбить. Будь моей женой. Моя бедная матушка даже слова не могла сказать от страха. А он сделал свое дело и ушел. Как ты, наверное, уже догадался, это был мой папочка.

Ален улыбнулся столь откровенной лжи. Лор был превосходным и неугомонным болтуном.

— Не веришь,— понимающе кивнул гость.— Я и не удивляюсь.

Мне никто не верит. Дело твое. Я рассказываю дальше все, как было. И вот, когда живот у моей матушки полез на нос, ее выгнали с работы. С тех пор мы стали нищими. Нет, жизнь слишком ужасна, и я не хочу вспоминать. О, сколько меня обижали! — воскликнул он, артистично заломив руки.

— Ты один? — вдруг спросил Ален.

Лор удивился.

— Ты мне не веришь?

— Я тебя не знаю,— ответил пастух.

— Даже собака доверяет мне больше,— деланно обиженным голосом заявил гость.

— У нее свои взгляды на жизнь,— уклончиво ответил Ален,— у меня свои. Я имею право на сомнения.

— Я,— гордо заявил ночной путник,— если хочешь, могу пожить с тобой недельку, помочь пасти овец и, пожалуй, мы подружимся.

— Быстро,— усмехнулся Ален.

— Как хочешь,— пожал плечами гость,— я не навязываюсь.

— Оставайся,— безразличным голосом сказал пастух.

— Спасибо,— расплылся в улыбке Лор,— я так долго шатался без дома и без дела!

— Всю жизнь? — спросил его Ален, глядя на огонь.

— Что всю жизнь? — не понял чужак.

— Всю жизнь ты без дома и дела?

— Нет, конечно. Несколько лет я был земным духом.

— Земным духом?! — удивился Ален.— Интересно.

— А ты разве не слышал о таком народе? — в свою очередь удивился Лор.

— Нет,— чистосердечно признался Ален.

— Это слуги слуг. Самые бесправные люди. По ночам, чтобы никто не видел, они натирают полы в господских домах.

— Но почему ночью? — удивился Ален.

— Видишь ли,— гость на минуту замялся.— Обязанность эта лежит на непосредственных слугах, но те, вконец зажиревшие, не желают сами трудиться и нанимают таких, как я. Понимаешь?

— А что же тут непонятного? — усмехнулся пастух.

— Натирать полы приходится ночью, в кромешной темноте, чтобы никто тебя не видел, иначе примут за вора: ведь кроме хозяина-слуги никто о тебе не знает.

Лор немного помолчал.

— Я научился видеть в темноте, я научился быть невидимым. Много раз люди проходили мимо, и даже наступали мне на ноги, но не замечали.

— Почему же «земной дух»?

— Все очень просто. На ночь большие дома закрывали, но под городом есть еще один город, подземный, и почти в каждом доме есть ход в него. На свою работу мы являлись из преисподней. Что там говорить,— Лор махнул рукой,— временами я казался себе зверем. Потом кто-то что-то украл, подумали на меня и прогнали. Да, пожалуй, лучше голодным идти, чем так, за кусок хлеба...

Ален задумался. Лор казался первым пройдохой, но второе, более подробное рассмотрение его речей, дало пастуху возможность немного изменить свое мнение. Гость говорил прямо, смело, не петляя. Обманывать собеседника ему не было смысла.

— …рисковать каждый раз. Пробираться в кромешной тьме до заветного люка, умирая от страха встретить слуг подземного короля.

— Слуг подземного короля? — удивился Ален.

— А ты разве не слышал о них?

— Нет. Я ни разу не был в городе.

— То-то,— понимающе кивнул Лор.— Я уже тебе говорил, что под городом есть еще город. Там свои дома, свои подземные улицы. Они идут через всю долину и соединяются с пещерами гор. В большом дворце живет подземный король Дабу. У него тысячи злобных слуг. Они похожи на людей, но с большими зубами и крепкими когтями. Единственное, чего они боятся — солнечного света. Люди дабу питаются мертвецами, которых, по обычаю долины, бросают в колодцы. Когда долго никто не умирает, они выходят на верхние этажи подземелья и хватают «земного духа», спешащего на работу,— Лор глубоко вздохнул.— Меня дважды хватали за ноги, но я вырывался. Нет, такой жизни и врагу не пожелаешь.

— А ты был в больших домах? — спросил Ален. Его мало тронули описания ужасов жизни «земного духа».

— А как же,— с готовностью ответил Лор.— Я был духом в королевском замке герцога Ан Керта. Самый роскошный дворец под солнцем.

Ален прикусил губу. Его частые сны о больших прекрасных домах всплыли с новой силой.

— А ты не мог бы проводить меня туда?

— Но я иду в горы,— без особого энтузиазма возразил Лор.

— Послушай,— оживился Ален, чувствуя, как заныло в груди.— Сегодня придет мой сменщик, и я буду свободен пять дней. А потом я отведу тебя к старику, и он покажет тебе дорогу.

— Мне уж больше не хочется показываться в городе,— поморщился Лор.

— Но мы пройдем подземельем,— предложил пастух.

— Да, пожалуй, так будет лучше,— согласился гость.— Перед моим уходом герцог приказал бросить в колодцы много воров, а стало быть, народ дабу не причинит нам большого беспокойства.

— Так ты проводишь меня? — почти вскрикнул Ален.

— Да,— кивнул Лор.

Пока они разговаривали, ночь прошла свой путь, и небо быстро заголубело.

— Пойдем искупаемся,— предложил Ален,— вода сейчас холодная и хорошо смывает остатки сна.

— Я посижу на берегу,— ответил гость.

— Как хочешь.

Ален сбросил одежду и нырнул в озеро, а Лор сел на камень и облегченно вздохнул. Он даже не предполагал, что все так легко получится.

 

 

2

 

— Долго еще? — заметно нервничая, спросил Ален.

— Ишь какой нетерпеливый,— отозвался Лор, рассматривая в пляшущем свете факела каменную стену.

— Впереди кто-то храпит,— насторожился пастух.

— Все может быть. Тут совсем рядом колодец. Пойдем быстрее,— оживился Лор.

Белесое существо, словно вывалилось из темноты. Оно сидело на полу, облокотившись о стену и лениво щуря огромные глаза, смотрело на людей. Оно полностью отвечало описаниям Лора: длинные клыки, торчащие из пасти, на пальцах рук — массивные когти. Пузо существа раздувалось до ужасающих размеров. Подземный житель тяжело дышал, но все же пытался проглотить еще один кусочек трупного мяса, застрявший в горле. Рядом откровенно белел костями полуобглоданный скелет.

— Он сыт,— отметил Лор и перешагнул через вытянутые ноги дабу.— Тут у нас над головой колодец. Осторожно.— Лор оттолкнул спутника к стене.

Наверху что-то тихо зашуршало и, тяжело ударившись о землю, у их ног распластался труд молодой девушки.

— Лор! — чуть не вскрикнул Ален.

— Любимица герцогини. Строптивая была девчонка. Лучше не смотри туда,— посоветовал Лор.— Из стен колодца торчат кирпичи, так что карабкаться можно смело. Если опять кого сбросят — прижимайся к стене и держись крепче. Ну все, вроде ушли. И нам пора.

Замок поразил Алена больше всех его ожиданий. Они всю ночь бродили по коридорам и огромным залам. Лор объяснял спутнику для чего та или иная вещь, а тот улыбался своим далеким мыслям и совершенно не обращал внимания на слова сопровождающего его человека.

— А вот и последняя комната королевского замка,— сказал Лор, раскрывая неприметную дверь в неурочном месте.— Зайди, там тебе будет интересно.

Не раздумывая, Ален сделал шаг и тут же пожалел. Обо всем. Перед ним сидел Маленький Человек и старательно улыбался.

— Сынок, ты даже не можешь себе представить, как я тебя ждал,— сказал он, поднимаясь из кресла.

Ален отступил назад и почувствовал спиной неприятно-холодное острие меча. Подойдя к юноше, барон Тирсак оттянул ворот его рубахи и облегченно вздохнул.

— Не бойся. Я буду беречь тебя пуще собственной жизни. Ты в полной безопасности. Но лучше, если мы все переедем в Берк. Там нас никто не достанет. В путь, дети мои.

Все вопросы Алена оставались без ответов. Его кормили как на убой, одели в красочные одежды, поместили в пять больших комнат. Каждое утро три молодые девушки входили к нему, наводили порядок, накрывали стол и уходили. Из комнат Алена не выпускали. На окнах стояла крепкая решетка. Зачем он здесь и что от него хотят, пастух не знал, и потому не мог что-либо предпринять. Изредка приходил Маленький Человек. Он ничего не говорил. Просто смотрел на Алена и уходил. У него были свои планы. Он выжидал. Вскоре герцог должен сорваться. И вот тогда будет видно. Барон не привык торопиться. Он чувствовал, что решение само придет к нему со временем.

 

 

3

 

Ален сидел на полу, с безразличным видом глядя на снующих девушек, накрывающих роскошный стол явствами, которых он раньше не видел. Они ушли, не сказав ни слова, и юноша остался один. Но не надолго. Замок щелкнул, дверь приоткрылась и к нему проскользнула прекрасная юная девушка. Она разительно отличалась от тех, что убирали комнаты: роскошное черное платье с белой отделкой и россыпью блестящих камней на высокой груди, изящная головка на нежной белой шее, большие голубые глаза, тонкие черные брови, хитрозапетенные пышные русые волосы и маленькая корона.

Она остановилась у двери и некоторое время внимательно рассматривала Алена. Юноша искоса следил за ней, но не двигался. Внутреннее чувство подсказывало, что именно эта девушка поможет ему. Он не мог точно сказать, что с ее приходом возникла туманная надежда. Девушка направилась к столу, смело шагнув через его ноги, обдала запахом юбок. Ален не шелохнулся.

— Я дочь барона,— вдруг заявила девушка.

— Ну и что? — безразлично отозвался пастух.

— Тебя разве не учили правилам хорошего тона? — удивилась девушка.

— Нет,— признался Ален, опустив глаза. Он медленно прощупывал нити будущего разговора.— Меня учили пасти овец.

— Одно другому не мешает,— возразила девушка мягким голосом и вдруг властно приказала.— Встань, и не смей сидеть в присутствии женщины.

Ален аж опешил от удивления. В следующее же мгновение ему захотелось сделать что-нибудь непристойное, чтобы окончательно разозлить девушку. Он вскочил и, сделав несколько выкрутасов руками, ногами и телом, застыл в поясном поклоне. Теперь пришла ее очередь удивляться. За все время, что она была при дворе герцога Ан Керта, ей не доводилось видеть более изящного и откровенного реверанса. Юная баронесса застыла, взметнув брови, хотела что-то сказать, но осеклась. Юноша выпрямился. Спокойный взгляд его выражал уверенность и силу, и ни доли страха или угодливого раболепства.

— Что вам еще угодно? — спросил он гранитным голосом, тяжелым и властным, таким, что девушка на мгновение ощутила слабость в коленях.

— А-а-а-а-я-я-я,— начала она запинаясь,— я просто хотела с тобой... с вами познакомиться.

Ален кивнул.

Баронесса не могла оторвать взгляда от его глаз, даже в герцоге не ощущался такой сплав благородства, властности и милости. Не соображая, что делает, она отступила на шаг, чуть приподняла подол платья и, склонив почтительно голову, присела.

— Позвольте узнать ваше имя?

— Меня зовут Ален. Я пастух из горной деревни.

— А как называется ваша деревня? — несмелым голосом спросила девушка.

— Моя деревня не имеет названия на языке народов долины,— ответил юноша.

— Странно,— пожала плечами девушка,— я полагала — все имеет свое имя.

— И ты тоже? — просто спросил Ален.

— Да,— согласилась девушка, смиренно опустив глаза.— Меня зовут Кора Ли Пуль Тирсак.

— Зачем твой отец запер меня сюда? — без обиняков спросил юноша.

— Я не знаю. Он не хочет тебе ничего плохого. Скоро ты будешь свободен.

— Когда?

— Не знаю.

Ален улыбнулся.

— А Лор, кто он?

— Лор? — переспросила девушка.— Я не знаю никакого Лора.

— Тот человек, что привел меня сюда.

Кора сдвинула брови.

— Мне ничего не известно о нем.

— А что-нибудь вообще ты знаешь? — усмехнулся пастух.

Баронесса закусила губу. Действительно, положение ее весьма щекотливо.

— Дома меня ждет мать, и я должен вернуться. Мне нет дела ни до тебя, ни до твоего отца.

Ален опустился обратно на пол и безразличным взглядом уставился в угол. Действия Маленького Человека были весьма загадочны.

— А ты не боишься меня? — неожиданно для самого себя спросил он.

— Нет. За дверью Дак и Так,— спокойно ответила девушка.

— Железные люди?

— Да. Телохранители моего отца.

— Ты видела хоть раз их лица?

— Нет. Они всегда ходят в масках.

Ален качнул головой.

— Я бы не хотел жить там, где никто ничего не знает. Ты, наверное, уже привыкла?

— Да,— подтвердила Кора.

— Плохо у вас здесь,— отметил Ален.

— Кому как,— уклончиво возразила девушка.

— Ну да, конечно,— Ален закрыл глаза, чувствуя, что их тупой разговор уперся в стенку.

— Отец не посвящает меня в свои дела,— подала голос Кора.

— А ко мне ты зачем пришла?

— Просто так. Посмотреть.

— Никогда не думал, что на меня будут просто так смотреть. Ну, как хочешь. Смотри на кончик моего пальца, я покажу тебе кое-что интересное.

Он поднес указательный палец к ее лицу и начал медленно вращать рукой, постепенно увеличивая окружность. Кора старалась изо всех сил, но вскоре потеряла его из вида. Все вокруг закружилось, стало дурно и, закрыв глаза, девушка осела на пол. Ален склонился над ней и переборов волнение, подрагивающей рукой коснулся открытого белого плеча.

 

 

Часть V

 

1

 

Часовой у двери громко храпел. Лунный свет, проникая сквозь сводчатое окно, искажал запрокинутое лицо. Нащупав за ухом бугорок, он легонечко нажал. Часовой вздрогнул и захрапел еще громче. Ален взял из слабых рук стреломет, расстегнул ремень, осторожно вытянул его и подпоясался сам, заключив, что шпага не будет лишней. Покинув комнаты, он получал лишь относительную свободу. Надо было выбраться из замка, преодолев двор, который по ночам буквально кишел огромными псами, и крепостную стену, охраняемую весьма бдительно. Часовые ходили с фонарями и перекликались. Нет, этот путь не для него. Лор говорил, что подземный ход есть в каждом большом доме. Надо только найти кухню. Несколько раз ему навстречу попадались привратники с подсвечниками в руках, обходящие замок. Но они проходили мимо, не обращая на него внимания. Тогда он пошел по запаху и вскоре оказался у цели. Просторный сводчатый зал освещали несколько масляных ламп, да огромный камин, приспособленный под жаровню для крупной дичи. В углу, над большим чаном, копошился мальчик лет двенадцати. Он был так увлечен своим делом, что совершенно не заметил вошедшего. Ален осмотрелся, предполагая, где может быть колодец. Интуиция его не подвела: под первой же крышкой, сколоченной из грубых досок, был черный провал, дохнувший в лицо сырым запахом плесени. Выбрав из кучи собранных по дороге факелов тот, что потоньше, Ален запалил его от камина и, взяв в зубы, стал осторожно спускаться вниз, нащупывая ногой выступающие кирпичики. Колодец был не глубокий. Не найдя более опоры, Ален разжал руки и почти сразу приземлился на скользкий каменный пол, покрытый разлагающимися остатками пищи. Отряхнувшись, он уверенно пошел в ту сторону, где по его мнению располагались горы. Тоннель еле заметно уходил вниз. Алену это не понравилось, но он утешал себя мыслью, что за следующим поворотом дорога пойдет в гору. Но этого не случилось ни после первого, ни после пятого поворота. Юноша шел долго, временами останавливаясь и прислушиваясь. Но все же люди дабу застали его врасплох. Длинный верзила, подпирающий головой свод тоннеля, стоял на пути и, щурясь на свет факела, негромко ворчал.

Ален передернул зарядник стреломета. Белесый великан сделал два шага и протянул к нему руку с распухшими от сырости суставами. В следующий момент, тинькнув, короткая стрела вонзилась в желтый глаз с узкой полоской зрачка. Житель подземелья взревел и рухнул замертво. На смену ему тут же явился второй, а третий, оскалившись, крался по правому проходу. Без промедления юноша пристрелил обоих. Несколько мгновений, что он стоял, вслушиваясь в предательскую тишину подземелья, показались ему годом. Идти вперед ему не хотелось, идти назад он не мог. Факел негромко потрескивал, зыбкий красноватый свет плясал на серо-черных стенах и белых шкурах убитых дабу. Тут Ален впервые допустил мысль, что ему, пожалуй, не выбраться. Глотнув побольше воздуха, чтобы прогнать нарастающий в груди ком, юноша невольно скривился от запаха исходящего от подземных жителей. Трупоеды. В следующее мгновение он почувствовал за спиной врага. Резко развернувшись, Ален чуть не вскрикнул: дабу стоял в двух шагах. От спешки рука дрогнула и стрела угодила в плечо. Вытянув огромные лапы, чудовище летело на него. Ален дернул зарядник, но спуск нажать не успел. Сильным рывком враг отнял у него оружие. Юноша, увидев оскаленные клыки, длиной в палец, перед самым лицом, изогнулся и последнее, что смог сделать — сунул факел в широкую пасть. Зверь рухнул на него, но Ален успел ускользнуть и прижаться к стене. То, что случилось, означало верную гибель. Факел погас. Кругом сплошная чернота, так что не видно собственного носа. Стоны раненого зверя и тяжелые шаги совсем рядом. Ален ткнул наудачу шпагой. Попал. Громовой рев потряс своды подземелья, и в следующий миг сильный удар выбил шпагу из рук. Юноша простился с жизнью, почувствовав, как невидимая рука, ухватив за шиворот, потянула его вверх. Он ощутил, что его обнюхивают: тошнотворное дыхание ударило в лицо. Несколько невидимых монстров переговаривались между собой, очевидно, решая — съесть человека сейчас или отложить это удовольствие на потом. В неподходящий момент Ален вспомнил Кору. Говорила она... А, да ну, что теперь вспоминать? Что сделано, то сделано. Глупо, конечно, все получилось...

Его несли долго, словно мешок перекладывая с плеча на плечо. Будь хоть искорка света — Ален знал бы что делать. Но в темноте, в подземелье, он беспомощнее слепого котенка. Смирившись, юноша стал ждать. Может, смилостивится судьба и его вынесут к свету. Наконец они пришли. Алена положили на груду вонючего тряпья и сразу несколько дабу принялись обнюхивать и ощупывать его. Очевидно, они были не голодны и решили отложить пленника про запас.

 

 

2

 

Он уже давно потерял счет времени. Да едва ли оно существует здесь, где нет дня и ночи. Его не трогали, но малейшие попытки отползти в сторону мгновенно пресекались. Оставалось одно — ждать скорой кончины. Тяжкое бремя. Но Ален не боялся. Ему было жаль Эл. Она теперь не безумная, и юноша уже не протестовал, нет, даже гордился, когда она называла его сыном, и чувствовал, что многие завидуют ему. А Кора? Ален улыбнулся, вспомнив ощущение ее тела на руках. Ему было неудобно, ведь он обманул... Впрочем, и его обманули, и Лор, и Маленький Человек. Но девушка... Ален старался забыться, уйти от действительности в мир воспоминаний и грез. Так легче. Но слух его все же ловил возню людей дабу: глухое ворчание, хрюканье, чавканье, и... вдруг отчетливый человеческий голос сквозь хаос звуков. Показалось. Откуда здесь человек? Но нет, голос повторился и даже более того, показался знакомым. Лор?! Ален чуть не вскрикнул. Невдалеке забрезжил свет, побежал по стене и в сиянии факелов из тоннеля вышли два человека.

— Только бы они его не съели,— приговаривал Лор.

— Не болтай лишнего. Лучше держись поближе, а то и тебя съедят. Им ведь все равно,— ответил второй.

— Я здесь,— подал голос Ален, решив все же избрать общество Маленького Человека.

— Ален! — обрадовался Лор.— Ты жив?

— Пока еще жив,— ответил Ален. Он уже не помнил обиды.

— держись, сынок, мы попытаемся тебя выручить,— заверил второй.

При свете факелов Ален мог подробнее осмотреться. Он находился в большой пещере, среди сотни копошащихся дабу. Они вповалку лежали на полу, глодали полуразложившиеся трупы, справляли естественные надобности и закладывали продолжение рода. Они явно занервничали, потревоженные светом и чужаками, некоторые даже зарычали, но старший из пришедших смело шагнул в гущу великанов, они расступились, и в круг вышел огромный, безволосый... правда, черты его лица были более человечны, но и более ужасающи застывшей неподвижностью. Словно пьяный художник раскрасил мертвую маску. Человек принялся что-то объяснять монстру, размахивая руками и издавая отрывистые гортанные звуки. Наконец белесый развернулся и несколько раз рявкнул на окружавшую их толпу, и та расступилась.

— Вставай, уходим,— коротко бросил мужчина Алену.— Не мешкай, а то передумает.

Юноша не заставил себя уговаривать и поспешил в спасительный круг света. Они шли молча. Торопились. Быстрее, быстрее. Мужчина то и дело оглядывался, но погони не было. Чувствуя, что дорога идет вверх и местами довольно круто, Ален радовался. Наконец-то они зашли в тупик и остановились. По стене стелилась уходящая вверх веревочная лестница. Первым по ней скользнул Лор.

— Лезь,— скомандовал мужчина Алену.

Преодолев незначительный подъем, юноша оказался в низком подвале, пропахшем плесенью и гнилыми овощами. Ален облегченно вздохнул, увидев яркие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в маленькой дощатой дверце. Лор тронул его за плечо:

— Прости, Ален, меня тоже обманули. Сказали, что ты мой брат.

— Брат?! — удивился пастух.

— Да. Я же говорил тебе, что рос почти сиротой, а тут Маленький Человек призвал меня и сказал: «В горах живет твой брат. Он силен и богат, но еще не знает об этом. Я помогу ему, но для этого ты должен найти его». Вот я и нашел тебя. Но теперь знаю — они замышляют против тебя недоброе. Если честно, ума не приложу, зачем ты им.

Лор помолчал немного.

— Вон дверь. Иди, паси овечек и будь осторожен. Сейчас смутные времена. Полно всяких людей. Да, скажи спасибо дяде Пату. Я как узнал: ты в подземелье ушел — сразу к нему. Он один с королем дабу говорить может.

— Безволосый — король дабу?! — удивился Ален.

— Да,— подтвердил, вылезший из колодца мужчина.— А что тебя удивило?

— Ничего,— уклончиво ответил Ален,— просто почему-то он без шерсти.

Но не это удивило пастуха. От короля дабу исходил уже знакомый запах, не присущий жителям подземелья.

— Я обещал за тебя десять трупов,— сказал дядюшка Пат.— На меньшее они не согласились.

— Спасибо вам, дядюшка Пат.

— Ступай с миром, сынок,— мужчина хлопнул Алена ладонью по плечу.— Может, еще свидимся. Только в подземелье без меня не ходи — пропадешь.

— Хорошо,— Ален кивнул и направился к двери.

 

 

Часть VI

 

1

 

Пор слушал, как в землянке стонала и вскрикивала Лаба. Закрыв глаза, он старался вызвать ощущение ее горячего тела. Ему это удалось, и легкая дрожь охватила тело. Надо бы пойти взглянуть на дорогу, но Ник скоро должен выйти и тогда его очередь. От нетерпенья Пор сломал сухую веточку и раздробил ее на мелкие частички. Ник, видимо, не торопился завершить сладкое удовольствие. Надо бы сходить на дорогу. Да кто потащится в такую глушь в такую рань? Солнце еще не взошло. Эх, скорей бы в землянку! В жаркие объятия Лабы. Как хорошо, что они ее встретили. Какая она ласковая и нежадная. Позволяет делать с собой что угодно. В землянке стало тихо. Доколе ж ему томиться здесь, на утренней прохладе? Надо бы сходить на дорогу. Негромкий сдавленный крик обратил на себя внимание Пора. Нет, пожалуй, это не Лаба. Ник? Пор насторожился. Приоткрыл дверку и неслышно проскользнул внутрь. То, что он увидел, лишило его дара речи. Ник валялся на полу вниз лицом. Лаба, освещенная тусклым огнем, склонившись над ним, медленно, растягивая удовольствие, вытягивала из-под его левой лопатки обагренный кровью кинжал. Почувствовав Пора, она выпрямилась, и тот вжался в землю. Тяжелый кинжал мягко вонзился в косяк, где мгновение назад стоял Пор. Не испытывая судьбу, он ползком выскользнул наружу, но тут его ждало новое несчастье: резкая, обжигающая боль охватила кисть левой руки и скатилась к плечу. Пор рванулся вправо, перекатился на спину и здоровой рукой послал узкий нож в горло обидчика. Рослый гвардеец рухнул на ноги Пора, но тут же навстречу ему выскочил второй. Стиснув зубы и превозмогая еще не угасшую боль, раненый вскочил на ноги и рванулся к сигнальному шесту. Успеть бы... Но ловкая подножка вновь уложила его на землю. Под кустом лаз. Пор перекатился на спину, уходя от пинков. Но под кустом его уже ждали. Последнее, что ему оставалось — камень. Если его столкнуть, то соседний пост узнает о нападении. Словно вьюн, он проскользнул между двух неуклюжих гигантов, пригнулся, пропуская над головой свистящий меч и уже протянул руку, но толстая тяжелая стрела пронзила ее, раздробив кость. От боли Пор потерял сознание, но лишь на секунду. Согнув и разогнув еще здоровые ноги, он бросил тело вперед, намереваясь боднуть камень, стоящий на самом краю обрыва. Но тугая кожа бича опоясала ноги, и его отволокли на середину поляны. Пор все же сумел подняться. Его окружили восемь человек. Трое из них были в доспехах королевской гвардии, остальные в одеждах простолюдинов и масках. Они ничего не говорили. Старший гвардеец поднял стреломет, но почему-то медлил, очевидно, растягивая удовольствие. Хотя и беспомощный, Пор не думал сдаваться. Потоптавшись на месте, он освободил ноги от кожаной петли и, резко взмахнув правой ногой, расплющил горбатый нос ближнего гвардейца. Тот охнул, взмахнул руками и опрокинулся на спину. Стрелок замешкался, очевидно, боясь попасть в своего, а Пор, воспользовавшись моментом, бросился на второго врага и вцепился зубами в его горло, чувствуя, как горячая кровь течет по подбородку. Бедняга захрапел... Тяжелый удар по голове надолго успокоил Пора. Когда он открыл глаза, солнце уже встало, освещал спины уходящих врагов. Надо было сходить на дорогу... За спиной щелкал стреломет. Пор вздрогнул последний раз и замер навсегда.

 

 

2

 

Дорога, усыпанная крупными камнями пролегала по дну глубокого ущелья. Отвесные скалы уходили на головокружительную высоту и почти смыкались над головой. Солнечный свет никогда не проникал сюда. Было сыро, темно и холодно. Гвардейцы морщились и с опаской смотрели вверх. Любой камень, величиной с орех, брошенный оттуда, означал верную смерть. Не спасет никакой шлем. Инстинктивно они жались к скалам, так что строй разделился на две шеренги. Командиры снова туда-сюда, подбадривали солдат. Те хмуро молчали и, стиснув зубы, шли. Через полчаса ущелье стало мелеть. Стены расступились, и передовой отряд вышел к селению ингуров. Их не ждали. Посты молчали, и деревня жила обычными дневными заботами. Давно здесь не ступала нога королевских посланников. Их все же заметили прежде, чем они успели достичь ворот укреплений первой линии. Мальчик с осликом, навьюченным вязанками хвороста, завидев сверкающие каски гвардейцев, бросил бедное животное на произвол судьбы и с дикими воплями устремился к деревне. В него стреляли несколько раз, но расстояние было слишком большим, и стрелы падали, недолетая.

Проповедующие мир ингуры всегда были готовы к войне. Защита дома — первая необходимость, как потребность дышать. Мальчик еще не успел достичь деревни, а навстречу ему уже бежали два десятка мужчин, вооруженных мечами и луками. Видя, что враг совсем близко, они приналегли и перед самым носом гвардейцев захлопнули ворота, заняв позиции на сторожевых башнях.

Передовой отряд гвардейцев, окутанный розовой пылью, не теряя походного темпа, развернулся во фронт и широкой волной хлынул на невысокую каменную стену, первую полосу укреплений, обороняемую жалкой горсткой подоспевших смельчаков. Редкие стрелы полетели в гвардейцев, раня и поражая их. Но, на место убитого, вставали двое. Плотный строй больших прямоугольных щитов приближался угрожающе быстро, у самой стены всколыхнулся, выпуская из-под себя легко вооруженных воинов. Преодолев стену, они набросились на защитников, и вскоре сопротивление ингуров было подавлено.

В распахнутые ворота один за другим входили отряды до зубов вооруженных гвардейцев. Три тысячи лучших воинов, собранных со всего государства, были призваны смести с лица земли, сжечь и растоптать селения ингуров. То, что за многие столетия не могли сделать короли Зитты, герцог Ан Керт решил свершить одним махом.

Вторая стена была вдвое выше, но и она не смогла остановить завоевателей. В ворота ударил тяжелый таран, сотни железных кошек полетели за ограду. Подоспевшие защитники, все, от мала до велика, кто мог держать в руках оружие, сражались отчаянно, до последнего вздоха, но смогли лишь задержать некоторую часть нападавшего войска. Да и то на несколько минут. Все они, как один, пали, защищая женщин, стариков и детей.

Селение встретило гвардейцев гробовой тишиной. Ни одной живой души. Только куры да поросята, разбежавшиеся при первом же посягательстве на свою жизнь.

 

 

Часть VII

 

1

 

Ален грыз початок вареной кукурузы, уже успевший порядком подсохнуть. От твердых зерен болели скулы, но юноша не обращал внимания на такую мелочь. Все его внимание было приковано к бесконечной веренице людей, вытекающей из Сухого ущелья, огибающей Скалу Грифов. Сколько их там? Никогда не думал Ален, что в родных горах его будут преследовать, словно зайца, и травить собаками. Их маленький отряд в полсотни человек, не считая женщин и детей, осел в последней незавоеванной крепости Кара-Тох, словно гнездо орлана, примостившейся на каменном утесе. За четыре дня бесконечной дороги они измотались до предела, но так и не смогли оторваться от преследователей. За спиной, не переставая, звенел собачий лай. Гвардейцы, словно не знал устали, наступали на пятки. Они точно по наитию, обходили все ловушки. Любая засада сминалась сразу же неудержимым натиском медных щитов, против которых стрелы ингуров были бессильны.

Ален крепко задумался. У него не шли из головы последние слова Олди.

— Сын мой, ты должен сохранить свой народ любой ценой. Пусть вам придется отступать. Если надо, уйди, затаись, чтобы набраться сил и вернуться. В горах много мест, куда не залетают даже птицы.

Неизвестно даже: жив ли он теперь, старый Олди.

Рядом сидела безумная Эл и тоже следила за гвардейцами. Она уже давно не отвечала своему прозвищу. Двадцать лет спустя она вновь вынуждена терпеть смертельную опасность от герцога Ан Керта. Она узнала герб на знаменах гвардейцев. Украдкой взглянув на сына, женщина тяжело вздохнула: «Неужели его постигнет участь отца?»

Ален бросил вниз кукурузную серединку и поднялся на ноги. Меньше чем через час враги будут у крепости, надо приготовиться к встрече.

Верный Шер ткнулся черным носом в ладонь хозяина, требуя внимания.

— Ну что, Шер, дружище, ты тоже чувствуешь приближение последнего боя? — запустив пальцы в белую длинную шерсть, он любовно потрепал собаку.— Скоро голые псы герцога порвут тебя на маленькие кусочки. Их ошейники с длинными шипами, и ты не сможешь взять врага за горло. Мой тебе совет — не лезь напролом. Ты один, а их много. Заставь их побегать, кусай за живот. А я постараюсь помочь тебе. Нам надо подороже отдать свои жизни.— Ален помедлил.— Не взыщи коли что не так.

От слов юноши по щекам Эл покатились слезы, а Шер смотрел на хозяина верными карими глазами сквозь густую челку. Ален не видел их, но чувствовал...

Все воины, собравшись в кружок, ждали Алена. Последнее слово  осталось за ним.

— Старый Олди успел сказать мне в последней битве, что в этой страшной войне мы должны сохранить себя, не дать пропасть нашему народу и сохранить тайный дар, ниспосланный нам свыше. Я предлагаю разбить наш маленький отряд пополам. Первая половина с детьми и женщинами уйдет дальше, а вторая...— Ален обвел собравшихся тяжелым взглядом.— Вторая половина останется оборонять Кара-Тох.

— Это верная смерть,— сказал кто-то.

— Иначе нам не спастись.

— Из Кара-Тоха есть ход на ту сторону горы. Мы можем уйти.

— Нет,— возразил Ален,— тогда гвардейцы пойдут за нами. Мы засыплем ход после того, как уйдет первый отряд и останемся оборонять крепость. Здесь каждый из нас стоит десяти и потому не будем медлить, разводите костры, ставьте котлы со смолой, готовьте катапульты. Хорошо хоть оружия у нас предостаточно.

Безумная Эл осталась с сыном. Она не могла поступить иначе. Если Ален погибнет, безвозвратно исчезнет последняя капля королевской крови, тогда ее жизнь потеряет всякий смысл. Никто не настаивал на ее уходе, памятуя о праве выбора. Ален ударил топором по камню. Плита качнулась, упала, и поток камней разделил их на ушедших и оставшихся.

Войско герцога походило на огромное неуязвимое туловище. Оно неотступно шло по следу, вырывая из рядов горцев самых лучших воинов. А те раны, что наносили ему, моментально затягивались. Даже старый Олди не видел прежде в гвардейцах такой сплоченности. Лабиринт Хока они прошли легко, как все прежние ловушки. Ален понял это, заслышав громовой лай боевых псов. Он поднял лук и выждал, пока из тоннеля выскочил коричневый пес-гигант с огромной головой и отвислыми губами. Получше прицелившись, юноша отпустил тетиву. Пес споткнулся и, кувыркнувшись через голову, забился в предсмертной агонии. Ален поморщился: на душу легла тяжесть, ведь пес не ведает людских дел. Но боевые псы опаснее людей. Они причиняют много беспокойства. Второго пса постигла та же участь. За ним, прикрываясь щитом, показался гвардеец. Ален выстрелил в него, но стрела, чиркнув по меди, ушла в камни. Тут же к первому солдату примкнул второй, третий... И вскоре стена щитов двинулась на башню, вытесанную в скале. Словно по мановению волшебной палочки, из гущи солдат вознеслись лестницы, тут же по ним побежали наверх легкие, подвижные верхолазы. Ален прицелился, выжидая, когда круглый щит сдвинется чуть в сторону. Но враг продолжал ловко карабкаться, полностью прикрываясь щитом. Вот он ухватился за край стены, вспрыгнул, на мгновение оставшись неприкрытым. Тяжелая длинная стрела прошила его насквозь. Схватившись за грудь, он полетел вниз, увлекая за собой товарищей. Внизу ворота рубили несколько десятков топоров. Ни камни, ни горячая смола, ничто не могло остановить их.

Ален посылал стрелы одну за другой. Вскрикивал, когда выходил промах. Стрелы тонули в кипящей чаще человеческих тел и, казалось, не достигали цели. Словно сытые шмели, летели с ответом короткие вестники смерти, посланные человеческой рукой и уходили мимо, пока еще милуя. Солнце слепило гвардейцам глаза, и они стреляли, не целясь.

Безумная Эл сидела на скале над Кара-Тохом и наблюдала за ходом сражения. Сын ее, меньше булавочной головки, с горсткой друзей, удерживал натиск огромного змея. Но строй защитников быстро редел. Вскоре их осталось двадцать, пятнадцать, двенадцать. Им было трудно удерживать большую башню, и они отступили к перешейку, но и там их настигла злая сила гвардейцев. «Услышьте меня,— мысленно молила Эл,— идите ко мне. Здесь нас никто не достанет». О, чудо! Она чуть не вскрикнула от радости: отражая беспрестанные атаки врагов, горстка избранников смерти смогла оторваться и затеряться в лабиринтах укреплений, отступить к утесу, где их ждала веревочная лестница, и чуть приметные ступеньки, вырубленные в гладкой поверхности гранита. Они успели. Все, дальше пути нет. Эл, не скрывая слез радости, бросилась на грудь сыну.

— Сынок, как я за тебя боялась!

дрожащий от возбуждения и усталости Ален растерянно улыбался, пряча разбитые в кровь руки.

 

 

2

 

Последняя крепость ингуров оказалась не по зубам гвардейцам герцога Ан Керта. Природа славно позаботилась о горцах, вознеся к небу неприступный монолит с одной узенькой лазейкой, которая простреливалась с двух сторон, а значит, была накрепко заперта. Первого смельчака подстрелили, едва он успел пройти четверть пути. Огромная толпа заволновалась у подножия утеса, выплескивая злобу тучами стрел. Но валуны надежно хранили беглецов. Да и высота сводила на нет упругую силу стрелометов. И вдруг внизу случилось то, чего Ален и его друзья меньше всего ожидали. Только что подошедшие и не принимавшие участия в сражении отряды взяли в полукруг беснующихся гвардейцев. В небо взлетела резкая команда, солдаты резерва подняли стрелометы, и в одно мгновение основной отряд поредел вдвое. Обезумевшие, растерянные гвардейцы гибли под стрелами недавних спутников. Лишь маленькая горстка самых опытных сопротивлялась некоторое время, но... Резервные отряды отступили, оставив площадь усыпанную мертвыми телами. Ингуры, не понимая смысла ужасной бойни, наблюдали за всем этим из своего горного убежища.

Вперед вышел Маленький Человек с белым флагом.

— Барон Тирсак,— прошептал Ален.

— Маленький Человек? — переспросила Эл.— Ты его знаешь?

— да. Я уже несколько раз сталкивался с ним.

— По-моему, он собирается к нам в гости,— услышал Ален голос за спиной.

— Да, действительно,— согласилась Эл,— будьте осторожны.

— Но он один.

— Все равно.

Маленький Человек пристроил белый флаг за спину и принялся карабкаться вверх по скале. Он знал, что за каждым его движением следят два лучника, готовые при любом двусмысленном жесте отпустить тугую тетиву. Он знал, что сейчас его жизнь не стоит выеденного ореха, впрочем, сейчас это не главное. Только бы они не поторопились. Только бы дали сказать. Наверху его уже ждали... все те же наконечники стрел, но теперь направленные в грудь. Белая огромная собака, напружинив для прыжка лапы, стояла возле пастуха, пристально следя за гостем.

— Слава Богу, вы живы,— выдохнул барон, увидев Алена и Эл вместе. Он облизал губы, переводя дыхание после долгого подъема и наконец заговорил.

— Прежде всего, я хочу просить прощения у вас, прекраснейшая Элма, герцогиня Хон Тгомер, благословенная богом женщина, давшая нам нового короля, мудрого, сильного и красивого. Теперь,— Тирсак опустился на одно колено,— я прошу прощения у тебя, мой король, Ваше Величество Ален Дан Зитт. Все, что вам довелось пережить, исходило от злого сердца Ан Керта. Но теперь, когда цвет гвардии герцога разбит, я прошу вас в столицу.

Тирсак приложил ладонь к сердцу и склонил голову.

Протяжный свист, выражающий крайнее удивление, повис в воздухе. Положение складывалось весьма щекотливое. В запале патриотизма барон совершенно забыл о непримиримой вражде между королем и свободолюбивыми ингурами. В голове его мелькнула мысль: «А ведь сейчас ухлопают и меня, и новоиспеченного короля». Но Маленький Человек не зря слыл большим политиком. Не моргнув глазом и не меняя торжественно-приветливого тона, он бросился исправлять допущенную ошибку:

— Я думаю — это была последняя война, и теперь мы можем положить конец разногласиям между властями и вольными жителями гор. Ведь новый король никогда не поднимет руку на свой народ. Не так ли? Вы никогда не сможете обидеть тех, с кем выросли, с кем плечо к плечу бились против Ан Керта.

Барон наговорил еще кучу разностей, и во всех земных грехах оказался виновен лишь герцог Ан Керт. Настороженные лица ингуров помягчели.

Ален весьма смутно ориентировался в своем новом положении, если, конечно, Маленький Человек не смеется над ним.

— У меня есть основание не доверять вам,— вдруг официальным тоном заявил Ален.

Барон кивнул.

— Я хорошо понимаю вас. Но каждый из нас, рано или поздно, должен переступить эту черту. Я же доверился вам.

Барон улыбнулся и развел руками, показывал свою беззащитность перед дюжиной вооруженных до зубов воинов.

— Но почему вы не рассказали мне все сразу?

— Я догадывался, но не был уверен окончательно,— признался барон.

— А теперь?

— Теперь, когда я вижу Ее Величество королеву Элму, у меня нет ни капли сомнения.

— Ах, Пуль, ты так и остался насмешником,— Эл сделала два шага вперед,— какая я королева? Мы даже не успели обвенчаться с Даном.

— Но главное, Господь успел дать вам сына, и кровь Зиттов не потеряна.

Барон поймал себя на мысли, что словно мальчишка любуется герцогиней в платье простолюдинки. Тирсак всегда любил красивых женщин, но Элму можно было еще и уважать.

— Меня мало волнуют старания герцога провозгласить себя королем. Древний и могучий род Тирсак признает только настоящих королей династии Зиттов,— разъяснял свою мысль Маленький Человек.— Мои солдаты преданы королю и готовы защищать его до последнего вздоха. Я прошу вас в столицу.

Эл на минуту задумалась.

— Боюсь, герцог будет против нашего возвращения.

— Замок Берк — превосходная крепость. У меня много хороших солдат и голова на плечах. Да к тому же двор относится к Ан Керту весьма настороженно, так что открыто выступить против нас, он не посмеет. К тому же гвардия его,— Тирсак махнул рукой за спину,— уже не доставит нам хлопот,— и, понизив голос, обращаясь к Эл, добавил.— Я очень жалею, что не был в тот вечер на маскараде. Может, все было бы иначе.

— Я очень вам благодарна,— шепнула герцогиня.

 

 

Часть VIII

 

1

 

— Мы явимся в самый подходящий момент,— сказал барон, жестом повелев убрать крышку с колодца.

Увидев черное жерло, Ален невольно поежился. Он еще помнил народ дабу. Тирсак заметил это и спросил:

— Тебе приходилось встречаться с дабу?

— Да,— кивнул Ален.— Один человек не велел мне больше ходить в подземелье без него.

— Пат?

— Да. Дядюшка Пат. Он спас меня от дабу.

— Ловкий парень этот Пат. Он сколотил целое состояние, блуждая по тоннелям. Но сегодня, я думаю, мы обойдемся без него.— Перекинув одну ногу через край люка, барон вдруг остановился.— Сначала я думал — тебя съели дабу.

— Так что же вы не оставили меня в покое?

Тирсак подмигнул Алену.

— Я очень хотел тебя увидеть.

— Уж не вы ли прислали Пора с Патом за мной?

Юноша сам удивился столь неожиданному вопросу, слетевшему с его уст.

Барон ничуть не смутился.

— Это была моя первая мысль, но Лор, великий плут, опередил меня.

— Где он сейчас?

— Не знаю,— пожал плечами Тирсак,— но, думаю, со временем он превзойдет учителя.

— Вас?

— Да и меня тоже,— Маленький Человек улыбнулся, потом сморщил большой нос.— Не будем о Лоре. Он ушел, но я не в обиде.

Они долго шли, оглашая подземелье топотом тяжелых сапог. Впереди два солдата с факелами, за ними барон, зажатый с двух сторон великанами-телохранителями. Ален, разодетый, как подобает принцу, и далее человек двадцать гвардейцев. «Парни хоть куда»,— говаривал о них Тирсак. Ален, отрешившись от окружающего мира, думал о том, что ожидает его во дворце. И разумно ли поступил он, доверившись барону.

Вдруг вся процессия остановилась, и Ален натолкнулся на спину телохранителя и вновь ощутил сладковато-дурманящий, уже знакомый запах. Юноша выглянул из-за телохранителей, и сердце подернулось легким холодком страха. Впереди, оскалившись, словно злой волк, стоял двухметровый дабу. За ним целая стая собратьев.

Солдаты хотели пугнуть дабу факелами, но, видно, голод показался тем сильнее огня. Жители подземелья бросились на них, и только проворство первого воина, сумевшего проткнуть шею нападавшего копьем, спасло жизнь второго, уже попавшего в объятия монстра. Почуяв запах свежей крови, дабу взревели и сплошной стеной бросились на непрошенных гостей. Ален выхватил шпагу, но его опередили телохранители: они выступили вперед и сняли шлемы, так что со спины юноша отчетливо увидел остроконечные уши. Дабу замерли, словно наткнулись на невидимую стену. В их огромных глазах мелькнуло удивление и тут же сменилось страхом. Они жалобно заскулили и на полусогнутых ногах попятились в темноту.

— Вот и хорошо,— подвел черту барон,— за вторым поворотом начинается нужный нам тоннель.

 

 

2

 

Весь высший свет был буквально сражен загадочностью и обаянием, исходящим от племянницы графа Ди Бар Си, несмотря на то, что лицо ее прикрывала густая вуаль. Самые состоятельные женихи королевства тут же бросились упрекать графа в преднамеренном укрытии бесценного алмаза и готовы были хоть сейчас, даже не видя лица, подписать брачный контракт. На что граф просил подождать хотя бы до конца маскарада. Люди пили, ели, танцевали, веселились, и более всех — герцог Ан Керт. Это был его праздник, его триумф. Сегодня в присутствии всего дворянства страны его провозгласят королем, и одним разом кончатся все сомнения и тревоги. Герцог не стал ждать завершения карательной экспедиции. Ему достаточно было известий о первых победах. Сладостный миг был все ближе и ближе. И когда до означенного срока остались считанные минуты, а герцог весь зудел, словно в одночасье заболев часоткой, церимонимейстер стукнул жезлом об пол и провозгласил:

— Барон Тирсак со свитой.

Это было неожиданностью для многих, поскольку Тирсак в списках приглашенных не числился и о каждом вновь прибывшем госте предварительно докладывали лично герцогу. Однако сам Ан Керт не придал происшедшему большого значения. Напротив, выступив вперед, поприветствовал барона и просил его скорее возвестить всем собравшимся о победе. Маленький Человек был холоден. Он поднял руку, призывая к тишине.

— Герцог просил меня возвестить о победе,— начал он довольно пренебрежительным тоном.— Ну что же, я скажу вам все как есть. А уж вы сами решите, кто сегодня победитель.

Я очень спешил к моменту коронации и, по всей видимости, не опоздал. Это хорошо, поскольку со мной истинный король Ален Дан Зитт, сын Дана и внук Корена. Честные, добрые люди, я возвращаю вам короля.

— Но у Дана не было сына,— долетело до барона.

— Не было?! — переспросил Тирсак.— В том есть живой свидетель. Ди Бар Си, подведи ко мне свою племянницу. Те, кому более сорока, пожалуй помнят ослепительную Элму, герцогиню Хан Тгомери, нареченную принца. Ведь прошло всего двадцать лет.

Племянницу графа, очаровавшую весь двор, поместили рядом с бароном. Она приподняла вуаль, и по залу прокатилась волна глухого ропота. Без сомнения, ее узнали.

— Когда будущую королеву бросили в колодец, она уже носила под сердцем сына.

— Но он незаконнорожденный,— опять долетело из толпы.

— В том вина лишь герцога Ан Керта и его прихвостней, оборвавших династию великих королей Зиттов. Но совершенно случайно наши пути с этим юношей пересеклись. Тогда я поклялся честью древнейшего рода Тирсак и могилами всех своих предков, что верну стране законного властелина,— Маленький Человек обвел присутствующих взглядом.— А поскольку король здесь, предлагаю завершить вечер коронацией. Всем, кто еще сомневается, я представляю последнее доказательство,— барон расстегнул костюм стоящего рядом юноши, и все увидели на его груди три переплетенные буквы А, В и З. Знак королевской крови наносился всем принцам исполнителем особо тайной миссии, специальным человеком. В настоящий момент им являлся Руаль, герцог Вэл, старый друг Пуля. Всем говорили, что это отметина Бога, впрочем, Руаль тоже кое-что говорил, правда не всем... Выходит, обман со временем стал правдой. Но барона сейчас волновал совсем иной вопрос.

Это был открытый переворот. Герцог видел, что зал уже давно разделялся пополам и что большинство перешло на сторону барона.

— Недомерок,— процедил Ан Керт, вложив в ругательство всю злость и бросил страже.— Взять их.

Десять гвардейцев в блестящих латах бросились на барона, но его телохранители, обнажив по два огромных меча, порубили их, словно спаржу. Под ложечкой у герцога заныло.

— Всю охрану сюда! — взревел он.

— Всем к стене! — вторил ему барон и хищно сверкая глазами.— Освободите место для коронации. Музыканты, веселей!

Люди расступились, и тут же в проход, сметая зазевавшихся слуг, хлынула охрана герцога. Более сотни отборных головорезов.

— Немного я не рассчитал,— бормотал себе под нос Тирсак,—. вынимая из ножен шпагу,— Ален, береги мать. Отходим.

Партия короля достойно встретила охрану, и через минуту главный зал королевского дворца превратился в поле боя, где звон клинков переплетался с визгом скрипок.

— В комнату короля надо, в комнату короля,— повторяла Элма, теребя за рукав барона.

Сметая все на своем пути, великаны Тирсака прокладывали путь к выходу.

— Не лезь в гущу,— кричал барон Алену.— Я не для того тебя столько искал, чтобы потерять в последний миг. Ближе, иди ближе ко мне.

Ален вел себя очень осторожно. Он не успел запомнить всех своих и врагов, и разил только тех, кто на него нападал.

Вскоре им удалось выбраться в коридор. Здесь стало полегче.

— Никогда не замечал за собой такого авантюризма,— ворчал Тирсак.— Тепло же нас встретили.

Двери комнаты короля, высокие, массивные, были наглухо закрыты.

Барон приналег плечом.

— Они же закрыты.

— Дан говорил мне, что только королевская кровь может открыть двери,— пояснила Элма. Она взяла руку сына и осторожно чиркнула по пальцу кинжалом.

— Приложи палец к белому квадрату под ручкой.

Ален исполнил указание. Тяжелый замок звонко лязгнул, и двери без труда отворялись.

— Быстрее,— крикнул Тирсак,— герцог получил подкрепление.

Они вошли в большую круглую комнату с высокими окнами и мраморным полом, украшенным сложным многоцветным узором, в самом центре которого красовался королевский герб. Ален закрыл двери, и замок сам собой щелкнул. Тут же раздались тяжелые удары.

— Вы полагаете дверь выдержит их напор? — вдруг усомнилась Элма.

— Для нас главное — выиграть время и сохранить королевскую особу,— ответил барон.— С минуты на минуту здесь будет королевская гвардия, жаждущая видеть Зиттов на престоле.

Никто из них не заметил, что узор пола немного сместился, всего на два дюйма.

Дверь вздрогнула от страшного удара, замок хрустнул, и створки распахнулись.

— К бою! — бросил клич барон, и воины в одно мгновение образовали кольцо, в центре которого оказалась королева с сыном.

Первым ворвался герцог.

— Где он?!

Неизвестно кого Ан Керт имел в виду, Алена или барона. И тот, и другой представлялись ему смертельными врагами. Увидев обидчиков, несостоявшийся правитель рванулся вперед, переступил узор большого кольца, проходящего по периметру всего зала и голубое пламя, вырвавшись из-под ног, охватило всю его фигуру. Обуглившийся труп, сделав еще два шага по инерции, распластался на мраморном полу. Следовавшие за ним застыли, охваченные необъяснимым ужасом.

— Господь рассудил нас,— облегченно вздохнул барон.

 

 

Часть IХ

 

1

 

Дворец короля утопал в цветах и веселой музыке. Тенистый парк наполнился щебетом веселых фрейлен, свежих, благоуханных, как розы. В большой беседке, окруженный толпой благодарных слушателей, пел старый королевский менестрель, молчавший столько лет:

 

Принц окончил свои труды,

И доспехи тяжелые снял,

Его ждут, не дождутся пруды

Чистой гладью своих зеркал...[1]

 

В большом зале, не скрывая улыбки, церимонимейстер стучал жезлом об пол:

— Барон Пат Олд Эр Гон.

Вздрогнув, Пат вошел в огромный зал. Он еще не свыкся с новым именем. Зря Нэн отказалась пойти. Увидеть такое стоит жизни.

— Барон, подойдите ближе,— услышал он мягкий голос.

Пат оторвался от созерцания росписи потолка, опустил глаза и... увидел... нет, не может быть! Двадцать лет назад. Она совсем не изменилась.

— Кланяйся, барон,— шептали ему в спину,— это королева.

Но Пат не слышал. Он смотрел на нее, и сердце сжималось в тоске о минувших днях. Через силу барон улыбнулся и склонил голову.

— Спасибо, барон, что вы спасли моего сына из подземелья,— королева благодарно улыбнулась.

— Не стоит, моя королева,— смиренно ответил Пат,— тем более это не в первый раз.

— Вот как? — удивилась Элма.— Вы и раньше спасали людей?

— Да, моя королева. Двадцать лет назад я нашел в колодце девушку сказочной красоты. Я полюбил ее,— Пат весьма неприлично шмыгнул носом.— Отец мой сказал, что она уже ждет ребенка, и я был вынужден оставить ее, еще совсем больную, в селении ингуров, у лучших знахарей. О, моя королева, язык мой не сможет выразить, как я страдал.

— И что стало с ней?

Пат помедлил.

— Теперь она королева... но я...

— О, господи! — Элма прикрыла рот кончиками пальцев и осела в кресло. Этот человек трижды спас жизнь ее сына и ее самой. Всем, что она сейчас имеет, всем, что сейчас происходит, она обязана ему. Этому скромному незаметному человеку с грустью в глазах.

А Шер, повинуясь приказу хозяина, лежал у ног королевы, внимательно следя за движениями тех, кто был рядом с ней, и вдруг его внимание привлек огромный бурый пес, без представления проникший в зал. То был Дир, любимец Ан Керта, и весь замок был его территорией. Ни одна собака не смела... Завидев белого лохмача, Дир взревел от переполнявшей его злобы и, опрокидывая зазевавшихся людей, устремился к наглецу, так безмятежно лежащему на его территории. Шер знал только одно: его хозяину угрожает опасность. Через мгновение он уже летел навстречу бурому чудовищу с отвислыми губами и морщинистой мордой. Он уже знал, что делать. Дир завизжал, споткнулся и упал, проехав по зеркальному полу значительное расстояние. Шер выпустил из зубов оторванную губу врага. Ослепленный болью и яростью, любимец Ан Керта, скользя лапами по паркету, устремил свое мощное тело в атаку. Они сплелись в единый бело-бурый клубок. Стекла в окнах задрожали от их рева, люди испуганно жались к стенам, освободив центр зала под гладиаторскую арену.

Ален стоял в нерешительности: растащить двух огромных псов, обезумевших от ярости, не представлялось возможным. Оставалось одно — ждать исхода. И он наступил... Дир вырвался из объятий белого волкодава и пустился наутек. Так бежало последнее существо, не признавшее возвращения законного короля.

Шер встряхнулся и, прихрамывая, направился к ногам королевы — зализывать раны.

Снимая общее напряжение, под сводами зала прокатился громовой бас:

— Герцог Пуль Олк Тирсак с дочерью.

Ален устремил глаза к двери. В белоснежном платье Кора Пуль Тирсак была неотразима.

 



[1] Стихи М. Ануфриева.