Иван КАПИТОНОВ

...случайный гость Ясной Поляны^*

Лев Толстой в Саранске

Пишу тебе из Саранска, милый друг. Доехал почти до места. Отсюда 46 верст. Я беру вольных и еду прямо до места.

Л.Н. Толстой – супруге,
письмо от 4 сентября 1869 года

Самое время вспомнить о приезде в наш славный город замечательного писателя. Толстой приезжал в Саранск. Ну, как приезжал... Проезжал... Как граф Федор Турбин – останавливался проездом.

Конец декабря 2019 года, в нашем Доме Республики торжественный прием по случаю завершения еще одного года. Сижу за красивым столом, вокруг очень достойные люди. Словом, тот самый «дворянский съезд», о котором вскользь рассказывал Лев Николаевич в «Двух гусарах». И вдруг совершено неожиданно подумалось: а ведь именно здесь, как раз примерно на месте этого зала, где мы сейчас бражничаем, когда-то стояла гостиница, в которой ровно сто пятьдесят лет назад, в 1869 году, останавливался Лев Николаевич Толстой. Помнится, именно отсюда он послал письмо своей супруге, с текстом, очень похожим  на письмо Хлестакова «любезному другу Тряпичкину». В письме были такие слова: «Любезная Софья Андреевна. Нахожусь в Саранске. Премерзопакостный городишко: ни одной цивилизованной физиономии...» Примерно так. По крайней мере, именно такая «легенда» бродит в кругах, так или иначе интересующихся историей своего края.

Теперь же, когда взялся писать о Льве Николаевиче, надо о его приезде в наш город рассказать не «примерно», а подробно. И поможет мне в этом статья нашего земляка, замечательного ученого Ивана Дмитриевича Воронина. Мой вольный пересказ его статьи «Саранские впечатления Льва Толстого» в книге «Литературные деятели и литературные места в Мордовии» и составит содержание этого эссе. Сам я когда еще доберусь до первоисточника – писем самого Льва Николаевича.

Итак, 1869 год.

Льву Николаевичу – сорок один год, расцвет человека как личности и расцвет его литературного гения. Толстой более шести с половиной лет работал над главным романом своей жизни «Война и мир». В чем-то эти годы можно сравнить с каторгой Федора Достоевского. Почему? Сейчас объясню.

Каким образом Лев Толстой оказался в наших краях. Он ехал с практической целью – купить имение в селе Ильмино Саранского, между прочим, уезда Пензенской губернии. Для чего нужно новое имение, когда есть всем известная Ясная Поляна? Дело в том, что Лев Николаевич женат, у него появились дети и имений теперь Толстому нужно много: для сыновей – это стартовый капитал, для дочерей – приданое. Так что цели у писателя были сугубо прозаические – удачно вложить имеющиеся деньги в недвижимость. Ну а шестилетний труд над великой книгой пусть даже пока еще молодого, полного сил человека – это точно не похоже на увеселительную прогулку.

Путь Толстого отслежен достаточно точно. Из Москвы до Нижнего он добрался поездом с прибытием сюда в восемь утра второго сентября. Сопровождал его слуга Сергей Арбузов, который в 1904 году опубликовал свои «Воспоминания», включая рассказ об этой поездке. Представляете масштаб личности писателя и его значение для России: «барин» еще жив, а его слуга мемуары вовсю пишет на тему «Я и барин».

И.Д. Воронин со ссылкой на данные «Воспоминания»:

«У вокзала в Нижнем Новгороде, когда вещи были уложены в бричку, Толстой обратился к ямщику: «Поезжай по тракту на город Саранск, поезжай лучше, хорошо поедешь и хорошо на чай получишь».

Не знаю, насколько сильно это помогло в скорости перемещения, но в Арзамас Лев Николаевич вместе со своим верным и с хорошей памятью слугой прибыли поздно ночью со 2 на 3 сентября. То есть провели в дороге без малого сутки. Сейчас на автомобиле это расстояние проедешь часа за полтора, это если не сильно торопиться.

Здесь нам лучше задержаться и вспомнить «Записки сумасшедшего» Толстого. Помнится, когда их читал, чуть ли не в голос воскликнул: «Да это же он к нам едет!» И это действительно так. «Записки сумасшедшего» созданы гораздо позже (закончены уже в XX веке, в 1904 году), а написаны они по воспоминаниям той самой поездки. Подумалось тогда с улыбкой: видно, сильно не хотелось ехать в Саранск...

Герой «Записок» (читай – Лев Николаевич) приезжает в Арзамас, останавливается на ночь. Ему не спится:

«Заснуть, я чувствовал, нет никакой возможности. Зачем я сюда заехал. Куда я везу себя, куда я убегаю? – Я убегаю от чего-то страшного, и не могу убежать. Я всегда с собою, и я-то и мучителен себе. Я вот он, я весь тут. Ни пензенское, ни какое именье ничего не прибавит и не убавит мне. А я-то, я-то надоел себе, несносен мучительно себе. Я хочу заснуть, забыться и не могу. Не могу уйти от себя. Я вышел в коридор».

Лучше бы он (герой «Записок», альтер-эго писателя) не делал этого. Потому что в коридоре, как минимум, легче не стало. Там он встретил не абы кого...

«Мне так же, еще больше страшно было.

«Да что это за глупость, – сказал я себе. – Чего я тоскую, чего боюсь». «Меня, – неслышно отвечал голос смерти, – я тут». Мороз подрал меня по коже. Да, смерти. Она придет, она вот она, а ее не должно быть».

И дальше почти страница текста, способная украсить собой хороший сценарий фильма ужасов. Где тут грань между реальностью и художественным вымыслом – знает только сам Лев Толстой. Но этот кошмар был частью той самой поездки.

Принято считать, что этот нервный срыв вызван, в первую очередь, огромным многолетним напряжением от работы над романом «Война и мир». Возможно.

Казалось бы, пустяк – сидит человек целыми днями и, как не скажет наш замечательный поэт Сергей Сеничев – «хлопочет писалом по бумаге». Не мешки таскает, не раствор целыми днями месит, не идет с утра до вечера за плугом. Вроде бы, сидит, дурака валяет, что-то пишет себе в удовольствие. Но это такие сумасшедшие нагрузки – интеллектуальные, психологические, физические наконец. Идет погружение человека не только в себя, в свой внутренний мир, но и в мир... сюрреальный.

Хорошо хоть писателей хоронили по правильную (внутреннюю) сторону кладбищенской ограды, а то если бы было сильное желание придраться, то писателей можно приравнять к бродячим актерам, комедиантам. Что такое писательство? Иная форма все того же лицедейства.

И все же хорошо, что нервный срыв у Толстого случился за пределами современной Мордовии. А то «прославил» бы Саранск, а не Арзамас, как город жутких кошмаров, в котором его окружали черти, демоны и «дама с косой». А так ничего; переночевал у нас и поехал дальше. Вот только – переночевал ли?

Иван Дмитриевич Воронин:

«Мучительное чувство тоски и страха, получившее потом в семье Толстых нарицательное прозвище «тоски арзамасской», рассеялось по пути писателя из Арзамаса в Саранск. В Саранске, по собственному признанию писателя, он уже «чувствовал себя веселым и здоровым».

В пределы Мордовии Толстой въехал с северной стороны, по Старой большой московской дороге, обсаженной с обеих сторон березами. Эта дорога шла через Арзамас, Лукоянов, Починки. Толстой проследовал через село Богородское-Голицино (ныне Первомайск) Ромодановского района, через Лямбирь и по той же большой дороге, проехав городской лес, въехал в Саранск».

В Саранск Толстой приехал 4 сентября и уехал... тоже 4 сентября.

В очерке И.Д. Воронина рассказ о пребывании Льва Николаевича в нашем городе начинается такими, для меня полностью неожиданными словами:

«В Саранске сохранилось предание, что писатель останавливался здесь в доме купца Коровина «в номерах» (позднее гостиница «Россия»). Этот дом (ул.Толстого, № 3, в прошлом, ул. Московская) сохранился до нашего времени».

Этот дом сохранился на момент написания Ворониным очерка. Но, к великому сожалению, был снесен позднее. Я этот дом прекрасно помню, в том числе и потому, что на нем висела мемориальная доска об этом историческом визите. Очень интересный и даже красивый особнячок в два этажа, с десятком окон по фасаду. Если бы он сохранился до нынешней поры, то мог стать украшением города, особенно если в нем открыть музей, посвященный Льву Николаевичу или всем литературным деятелям, побывавшим в Саранске, а то и оставившим заметный след в том числе и в русской литературе. Например, у нас побывал Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Да много чего можно было сделать с этим особнячком.

Лучшее, что мог придумать здесь – подвесить интригу для читателей. Думается, что определенный ответ на вопрос: «Сколько времени Толстой провел в Саранске, ночевал ли он здесь или это всего лишь предание»? – может дать то самое письмо Льва Николаевича своей супруге Софье Андреевне. Что там точно написано? И точно ли оно написано из Саранска?

Что меня смущает. Мы не знаем, где останавливался Толстой в ночь с 3 на 4 сентября, в каком населенном пункте? Если бы это можно было узнать, то проще высчитывать километры, которые отделяли его от Саранска, а следовательно – во сколько он мог приехать в наш город. А так же «прикинуть» – во сколько он мог выехать из Саранска, если до Ильмино он ехал три часа, стало быть желательно приехать туда засветло, чтобы было где остановиться и вести разговор о купле-продаже.

Судя по всему, он провел в Саранске минимум времени, необходимого для обеда, найма новых лошадей и... написания письма Софье Андреевне. По моим представлениям, не был Лев Николаевич настолько любящим мужем, чтобы по-хорошему, не отдохнув, тут же сесть писать письмо супруге.

Я просмотрел ряд научных статей и работ, связанных с приездом Льва Николаевича Толстого в наши края, в надежде найти хоть какой-то отклик среди местных обывателей на приезд в наш город известного писателя. Понятно, что шумная российская и мировая слава пришли к Толстому чуть позже, но все же, даже для конца 60-х годов он был очень известным автором.

Пока ничего не нашел. Может быть, потому, что по-хорошему еще и не искал. А с другой стороны, и искать страшно; не хочется, заявив о недоказуемости длительного нахождения Льва Николаевича в нашем городе, в одночасье стать персоной «нон грата» для Республики Мордовия и ее окрестностей из-за разрушения красивой легенды. Фактического материала пока не видел никакого. Ни когда точно приехал, ни с кем общался. Ничего страшного нет в том, что Толстой через Саранск, судя по всему, быстро проехал... А нам все равно приятно, если бы он поел тут вкусного супу, сказал бы кому из образованных горожан что-то умное, что мы бы оставили в веках.

Осталось всего ничего, найти Полное собрание сочинений Льва Николаевича в 90 томах и
в нем найти то самое письмо. Да, еще, пожалуй, «Дневник» его может пролить какой-то свет на этот вопрос. Если собрание сочинений действительно «полное», то это письмо Софье Андреевне, якобы написанное из Саранска, должно там быть. Если же его там нет... Значит, либо собрание не «полное», либо и письма, написанного якобы из нашего чудного уездного города, вовсе и не было. А слова о том, что он здесь не встретил «ни одного цивилизованного» человека, по-настоящему звучат так: «Ехал я все время один, как в пустыне, не встретил ни одного цивилизованного человека». Это я знаю из других, внушающих доверие источников. То есть Толстой не встретил ни одного культурного, интеллигентного человека, с кем бы он мог пообщаться, не в Саранске, а по дороге к нему. Согласитесь, это не одно и то же.

Изучая вопрос пребывания Льва Толстого в Саранске, принято опираться на «Воспоминания С.П. Арбузова, бывшего слуги графа Л.Н. Толстого», вышедшие в 1904 году. Если честно, этот источник не видится мне особенно правдивым и исторически достоверным: спросите себя – помните ли вы, что говорили две недели назад или месяц? Уверен, вы затруднитесь в ответе. Я в таких случаях точно затрудняюсь. А слуга помнит, где был «барин» тридцать с лишним лет назад и что говорил, нанимая в Саранске лошадей...

Лев Николаевич так и не купил имение Ильмино. Но были и несомненные плюсы от этой поездки. Писатель увидел новые края и новых людей, потенциальных персонажей. Получил фактический материал для написания очередного произведения. Название, конечно, то еще – «Записки сумасшедшего», – но тут уж... Самое главное, теперь-то мы имеем полное право (судя по всему) сказать: а вот у нас-то Лев Николаевич был. И даже слова плохого о нас не сказал. Но, если честно, и доброго тоже. Так как-то вот...

Я много раз проезжал этой дорогой: «Саранск – Н. Новгород – Саранск» на автомобиле, поезде и даже летал самолетом. В пути всегда хорошо думается. Интересно, о чем думал Лев Николаевич, трясясь по старой дороге в бричке? Обдумывал сюжет нового литературного произведения? Размышлял о возможных условиях купли-продажи имения, получится ли сторговать лучшие условия? Или думал: и какая же нелегкая меня сюда занесла?