В продолжение «кинематографической» темы. 
Мнение из конверта.

«Мастер и Маргарита»: книга и телесериал

Однажды, держа в руках очередной номер «Странника», я задумался: заслуживает ли журнал звания «молодежный»? Не похож он на глянцевые модные журналы для молодежи, с тиражами повесомее странниковских.

Там – про тусовки, про прикиды, про бойфрендов и всякие другие крутости.

Здесь – стихи и проза, разговоры о прошлом и настоящем. Интонация совсем другая, взрослая.

Но что-то не хотелось – взять да отказать журналу в праве называться так, как он хочет. И я понял: всё правильно, «Странник» – молодежный журнал, только это журнал для умной молодежи. А она во все времена в меньшинстве.

Когда-то таким журналом была московская «Юность». Но эти времена прошли, и хоть выходит она до сих пор – и эмблема все та же (рисунок Стасиса Красаускаса), и редакция все там же (за углом от бывшего ресторана «София») – но тираж такой, что его стесняются указывать.

Кстати, о переменах вокруг. Вспомнились смелые по тем временам строчки Б.Окуджавы:

Пройдут не долгие века –

                  напишут школьники в тетрадке

Всё то, что нам не позволяет

                  писать дрожащая рука.

Какие там «века»! Мы состариться не успели, а школьники уже всё это пишут. И невдомек им даже: а чего, собственно, у отцов рука-то дрожала?

Сходные вопросы должны возникать и у нынешней мало-мальски мыслящей молодежи, когда по телевизору показывают сериалы – я имею в виду не бесконечные «современные», а экранизации книг о недавнем прошлом. Разговора заслуживают и «Московская сага», и «В круге первом», и другие, но я их не видел. Только один сериал, «Мастер и Маргарита», решил смотреть «от и до». Главная причина: все вокруг будут говорить, смотрит вся страна (вся ли она досмотрела до конца – другой вопрос). Напряженность нагнеталась задолго до премьеры. И не только по ТВ. Чуть ли не все газеты стали публиковать отклики сразу после первых частей. Ажиотаж, однако.

Книга М.Булгакова такого внимания заслуживает несомненно. А фильм режиссера В.Бортко?

Сейчас, когда страсти поулеглись, ничто не мешает нам, в преддверии повторных просмотров, спокойно сравнить впечатления, поделиться мнениями об увиденном. Воспользуемся же тем, что редакция журнала сочла интересным поговорить о книгах и фильмах.

М.Булгаков знал, что при его жизни книга не может быть опубликована. Вопрос молодому зрителю/читателю: почему? Что в ее содержании такого, что не прошло бы советскую цензуру? (Все, надеюсь, знают, что опубликована она была, и то с купюрами, лишь через четверть века.) Знаю из разговоров, что для молодежи XXI века ответ не очевиден и не легок.

Ажиотаж ожидания, разумеется, опасен. Он увеличивает вероятность разочарования, обманутых надежд. Так и случилось: неторопливый темп повествования в первых двух частях так и хотелось подхлестнуть, промотать паузы; возникало беспокойство за тех, кто этот текст слышит впервые: не скучно ли им?

Именно тогда закралась опасная мысль: можно, ой как можно из увлекательной книги сделать скучный фильм.

И что здесь виною?

Ответ на этот вопрос – и есть моя общая оценка работы В.Бортко: подобострастная робость. Или, словами Пушкина,

Неполный, слабый перевод,

С живой картины список бледный,

Или разыгранный Фрейшиц

Перстами робких учениц.

Бывали даже моменты, когда приходилось отгонять от себя подозрение: да полно, а профессионал ли он?! Режиссерская беспомощность напоминала любительское кино или фильмы развивающихся стран.

Так и не придуманный способ изображения кота, лишивший Бегемота не только обаяния, но и запоминаемости.

Но главное – долгие секунды актерских пауз, когда у персонажа пустые глаза. Актер смотрит вбок потому, что велели туда смотреть, но не объяснили, почему и зачем. Были такие секунды у В.Галкина (Иван), у А.Галибина (Мастер) и у А.Ковальчук (Маргарита).

Разумеется, есть актеры, у которых глаза пустыми не бывают. Безукоризненны в этом отношении О.Басилашвили (Воланд) и С.Безруков (Иешуа). Это главные удачи сериала. Нет претензий к А.Филиппенко (Азазелло) и А.Абдулову (Коровьев). Есть претензии к К.Лаврову (Пилат). Впрочем, о каждом из актеров можно и нужно говорить отдельно.

В сериале слово «НКВД» упоминается несколько раз. В книге – ни разу. Не думаю, что кто-нибудь из молодежи это отметил. Мне же всякий раз эта аббревиатура резала слух. Дело в том, что мы, росшие в страхе перед всесильными службами, старались избегать прямого упоминания источника страха. И это «избегание называния вслух» есть, конечно, и у Булгакова. Всеведущие, вездесущие спецслужбы есть и в «романе о Понтии Пилате». И там тоже больше намеков, чем указаний вслух.

Возможно, режиссер почувствовал, что «эти» и «те» спецслужбы надо объединить, но общего приема недомолвок показалось недостаточно – и появился персонаж, которого играет В.Гафт: в сценах с Пилатом он первосвященник, в московских сценах – чекист. Находка правомерная, но бессильная отвести главную претензию к режиссеру.

Главная неудача сериала связана с упомянутой робостью: авторы не нашли ключ. Признаюсь, что формулировка это не моя, а Юрия Петровича Любимова, который говорил в интервью «Российской газете» еще до показа сериала: «Бортко прекрасно сделал «Собачье сердце». Нашел ключ – снял сепией как бы хроникальные кадры. А его «Идиот» для меня – очень средняя картина. Поэтому... Я видел по телевидению какие-то куски «Мастера»: режиссер пошел реалистическим путем, я бы сказал, путем соцреализма».

Спектакль Любимова по этой книге я видел. Уверяю читателей: никакой скуки, никаких пустых фраз. А могли бы и быть: к тому времени спектакль шел уже лет двадцать пять, имел право надоесть актерам.

Я не понял: понял ли В.Бортко то, что не сразу понятно в книге. Ну например, почему так поздно входят в сюжет заглавные герои, почему они не прописаны подробнее: ни внешне, ни «речевыми характеристиками». Есть разные мнения по этому поводу – вплоть до того, что эти образы Булгакову не удались.

Моя версия вот какая. Мы склонны верить, что если герой за-
главный, то он непременно главный в книге. Но это ошибка. Разве «Три толстяка» Ю.Олеши – про трех толстяков? Разве «Ворон» Эдгара По – про ворона? «Тигр» Уильяма Блейка – про тигра? Да и «Анна Каренина» – не столько про Анну, сколько про Лёвина.

Так, мне кажется, и здесь. Главный герой книги, конечно, Воланд. Главный, но не единственный. Важнейшую, активнейшую роль в конфликте романа играет Власть: олицетворенная (Пилатом) в исторических сценах и безликая – в московских.

Воланд – взгляд на Власть сверху, Маргарита и Мастер – взгляд на Власть снизу. И разгадка «бледности» заглавных героев, по-моему, вот в чем. Их не двое. Их трое. Важнее, чем Мастер, важнее, чем Маргарита – союз «и», соединяющий их. Соединяет их – Любовь. Она важнее любящих. Власти противостоит именно она, а не отдельный человек.

Главной темой проповеди Булгакова становится, таким образом, противоборство с Властью, стойкость в этом противостоянии.

Вот почему не хотела советская власть печатать книгу.

Зная уважение «Странника» к православию, нельзя не коснуться расхожих упреков Булгакову в «отходе от Евангелия», в искажении библейской истины.

Упреки не по адресу. Разве автор выдает «роман о Понтии Пилате» за Евангелие? Больше того: разве он выдает этот роман за свое произведение? Это цитаты из произведения, выдуманного одним из персонажей. Все претензии – к нему, у кого даже фамилии нету.

Разве не очевидно: беря знакомую библейскую тему, автор нарочито дистанцируется от привычного текста евангелий: имена действующих лиц звучат не так (кроме, заметим, Понтия Пилата), события не совсем те, акценты вообще другие. Так что критерии ортодоксов неуместны: как упрекать в несходстве того, кто подчеркивает свое намерение не быть сходным! Автору явно нужно и старое, общеизвестное (личность правителя, его «контекст») – и новое, чего в Библии нет. Тот, кому нужны библейские истины и ничего кроме, – пусть читает Библию, и ничего кроме.

И раз уж мы признали главным героем Воланда, то коснемся напоследок и упреков в сатанизме.

Вспомним, в какое время писалась книга. В начале работы над ней диктатор обрел полноту власти (1929 год). Абсолютный, а главное – безбожный свой характер Власть вскоре изволила выразить «знаковым» (как сказали бы сейчас, тогда говорили «символическим») жестом: разрушением храма, построенного на пожертвования всего народа, главного храма страны. Власть плюнула в лицо народу, истории, Церкви. Атеизм победил «окончательно и навсегда». Борьба с ним стала запрещена и невозможна.

И вдруг – книга, допускающая противостояние царству победившего безбожия; книга, намекающая: есть власть выше атеистической власти.

Нельзя-с!

В такое время даже заговаривать на религиозную тему с долей сочувствия Христу, как его ни называй, – опасно. Напомнить о том, Кого власть велит забыть, – уже подвиг.

Будем благодарны Булгакову за этот подвиг.

Будем благодарны В.Бортко за уважение к книге и за эту попытку, удавшуюся хотя бы в том, что кто-то из не очень читающей молодежи захотел прочесть книгу «Мастер и Маргарита».

Евгений Гросман