Татьяна Долгаева. Орден деда Игната.

В 1994 году «Мордкиз» выпустил многотомную книгу «Память. Мордовия», в которой поименно перечислены участники Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. – наши земляки, погибшие на полях сражений, умершие от ран в госпиталях и пропавшие без вести. Листая четвертый том этого уникального издания, наткнулась на запись: «Андреев Игнат Тимофеевич, род. 1901, с. Вад-Сосновка, Зубово-Полянский р-н, МАССР, мордвин. Призван в Сов. Армию в 1941 г., пос. Ширингуши, рядовой. Погиб в окт. 1942 г.»

– Да это же дед моего мужа! Он не погиб на фронте! У него же в 1946 году родился девятый по счету ребенок – Андрей.

Внимательно изучив строки, посвященные «погибшему», нашла еще несколько неточностей. Игнат Тимофеевич в Вад-Сосновке, названной ошибочно селом, родиться не мог. Поселок этот образовали в 1924 году выходцы из села Мордовский Пимбур Ширингушского, впоследствии – Зубово-Полянского района. К тому времени участник гражданской войны Андреев был уже женат. С Гражданской войны он вернулся в красных шароварах, каковыми награждали красноармейцев, особо отличившихся в борьбе за Советскую власть.

И жила семья Андреевых не в Вад-Сосновке, а на Шацком кордоне. А родился Игнат в старинном мордовском селе Булдыгино.

После Гражданской он работал кузнецом и влюбился в дочь зажиточного крестьянина Степана Каскова – Матрену. Немало женихов из богатых семей засылали к ней сватов. Но отец выбрал в зятья Игната, здраво рассудив: башковитый парень, охочий до работы, богатство со временем сам наживет. И не ошибся. К 1930 году Андреевы имели дом, двор, полный скотины, на своей земле выращивали просо, рожь, овес, горох, чечевицу, единственные в округе культивировали лен. Из льняных семян выжимали масло, солому поставляли на Ширингушскую суконную фабрику. Излишки сельско-хозяйственной продукции: зерно, мясо, коровье и льняное масло, шерсть – продавали на базаре.

Когда началась коллективизация, первым раскулачили тестя, вторым Игната. Он же был родственником кулака по линии жены, а следовательно, эксплуататором, хоть и боролся в гражданскую войну за власть народа.

Как рассказывала старшая дочь Игната, Лидия Андреева (Долгаева), которой тогда было 6 лет: «Рано утром к нам ворвались трое вооруженных мужчин. Они обыскали дом, вышвырнули на улицу отца, беременную маму, меня и младших сестренок – Александру и Анастасию. С собой не разрешили взять не только обувь и одежду, но и еду. Дом наш опечатали. Целый день мы провели на улице. Соседи, глядя на нас, плакали. Но никто из них не осмелился подойти к нам и дать хотя бы кусок хлеба: мы были голодны. Когда на улице стемнело, к нам подошел седобородый дед. Он отвел нас в свою заброшенную баню, накормил, дал постель. Там мы все и заночевали...»

На следующее утро семью Андреевых, а также тестя и тещу те же мужчины на лошади отвезли на станцию Зубова Поляна. На вокзале народу было видимо-невидимо. В двух районах – Ширингушском и Зубово-Полянском – «врагов народа» набралось немало. Всех их, насильно оторванных от родной земли, надлежало отправить в Казахстан и в Среднюю Азию.

Игнат не хотел ехать в неведомую даль с беременной женой, тремя маленькими дочками и стариками Касковыми. В людской толчее он случайно встретил своего друга из поселка Свеженькая, приехавшего в Зубову Поляну по делам. Игнат попросил приютить на время его огромную семью. А сам запрыгнул в тамбур товарного поезда, идущего на Москву, и на следующий день оказался в столице. На первом же заводе, куда он обратился, требовались кузнецы. Трудолюбивый, добросовестный и смекалистый крестьянин и в городе пришелся «ко двору». Любые сложные производственные задания выполнял безукоризненно. Это заметил начальник цеха. Как-то он разговорился с новичком. Игнат как на духу рассказал, что с ним произошло в родном селе. Выслушав его, руководитель немедленно выхлопотал ему комнату в бараке и посоветовал быстрее перевезти семью в Москву.

Жизнь Андреевых-Касковых в столице постепенно налаживалась. Зарплаты единственного кормильца большой семьи хватало, чтобы покупать самое необходимое из еды и одежды. В Москве у Игната и Матрены родился пятый ребенок – сын Степан. Но Игнат страшно скучал по земле. В выходные дни весной и летом частенько бродил по полям Подмосковья. По крестьянской привычке продолжал наблюдать за погодой. После того, как весной 1932-го стаял снег и летом не выпало ни одного дождя, понял: урожая в этом году не случится. На страну надвигается страшный голод!

Подумал-подумал глава семьи и решил: лихую годину легче пережить в селе. Если не лениться, земля-матушка не даст помереть с голоду. И, получив на заводе очередную зарплату, купил билеты на всех членов семьи до станции Зубова Поляна.

В родном селе их, мягко говоря, никто не ждал. В доме, который с такой любовью строил Игнат в надежде, что он послужит и детям, и внукам, поселились другие. Добрые люди подсказали: на Шацком кордоне требуются лесорубы. Вот большая семья и перебралась в глухой лес на берег реки Вад.

 

До наступления холодов Андреевы и Касковы готовились к предстоящей суровой зиме. Запасали листья деревьев, съедобные травы, желуди – всё это засушивали, измельчали, складывали на хранение, ловили, засаливали и сушили на зиму рыбу. Отец Игната – запасливый дед Тимофей предусмотрительно доставил на кордон очень необходимые в хозяйстве ручные жернова. А осенью Игнату посчастливилось купить целый мешок ржи! Свою драгоценную добычу он спрятал в лесу. Зимой каждую неделю приносил домой по плошке зерна. Жена эти бесценные зернышки размалывала, замешивала с травой и листьями и пекла какой-никакой хлеб...

С ранней весны обитатели кордона без дела не сидели. Выискивали в лесу полянки, вручную выкорчевывали и сжигали пни. Землю вскапывали, засевали рожью, просом, овсом, горохом, сажали картофель, капусту, лук и другие овощи. Со временем смогли купить корову, завели свиней, овец, домашнюю птицу. Хозяйство обеспечивало не только продуктами питания, но и одеждой, обувью. Позже на кордон из Булдыгина перебрался и овдовевший отец Игната.

 

Через полгода после начала Великой Отечественной войны Игната Андреева призвали защищать Родину от гитлеровских захватчиков. После недолгой учебы он оказался на Воронежском фронте. Артиллериста времен гражданской войны, по армейским меркам уже немолодого и неграмотного солдата определили санитаром-носильщиком 796-го стрелкового полка 141-ой стрелковой дивизии.

Перед бойцами стояла задача – преградить фашистским захватчикам путь к Волге и Сталинграду, где тракторный завод выпускал и ремонтировал танки Т-34, танковые двигатели и артиллерийские тягачи, и был одним из основных поставщиков военной техники на фронт.

На реке Дон в июле 1942-го между противоборствующими сторонами завязался жестокий бой. Героически сражалась Красная Армия, хотя под натиском врага пришлось отступить. В тех боях красноармеец И.Т.Андреев под огнем противника вынес с поля боя 25 раненых солдат и офицеров. За этот подвиг он был представлен к ордену Красной Звезды. Но получить награду, которая была уже привезена в часть, ему не довелось. Глубокой ночью в начале октября Адреев вышел безоружным из блиндажа. На него неожиданно напали трое немцев, ударили по голове, заткнули рот, связали и уволокли как «языка».

«В гостях» у фашистов боец проявил огромное мужество, смекалку и даже актерские качества, о которых сам никогда и не подозревал. На все расспросы отвечал на мордовском языке, так что в итоге от него отстали.

В сарае пленные сидели дня два-три. Потом всех усадили в кузов машины, предварительно крепко-накрепко связав руки за спиной, и повезли в лагерь для военнопленных. Когда грузовик в очередной раз сбавил скорость, Игнат неожиданно для всех вывалился из кузова машины и проворно скатился в придорожную канаву. Пока конвоиры очнулись, поняли, что произошло, машина от места происшествия успела отъехать на какое-то расстояние. Конвоиры дали длинную автоматную очередь в сторону беглеца, решив, что не оставили ему шанса остаться в живых.

Отдышавшись, Игнат всю ночь старательно освобождал руки от веревок. А когда над степью выглянуло скудное осеннее солнышко, стал думать, в какую сторону податься, чтобы догнать своих.

Несколько дней и ночей голодный, мокрый, грязный, озябший солдат полз, шел и бежал. И добрался-таки до своих! В штабе он всё подробно рассказал. Огромный синяк под и над глазом свидетельствовал: в плену у фашистов красноармеец вел себя достойно! Ему предложили помыться, вручили новую форму, поднесли спирт и накормили. Правда, служить рядового Андреева теперь определили в другую часть, в своей же – его посчитали погибшим. Вот так и появилась ошибочная запись во фронтовых сводках, которая спустя 52 года «перекочевала» в книгу «Память. Мордовия».

 

Матрена Степановна «похоронку» на мужа не получила, поскольку в официальных документах Игната записали уроженцем Вад-Сосновки, где Андреевы никогда не жили. И отправленное с фронта письмо с печальным известием о гибели рядового до адресата не дошло.

Хоть и трудно было одной вести огромное хозяйство, растить ораву детей, Матрена денно и нощно неустанно молилась Богу, чтобы быстрее закончилась проклятая война и ее Игнат живым вернулся домой.

Тем временем Андреев на фронте продолжал выносить с поля боя раненых, отправлял их в лазарет. Между боями работы тоже хватало. Он строил блиндажи, обустраивал землянки, изготавливал простейшую мебель: нары, столы, табуретки и т.д. И в плену старому солдату довелось-таки побывать.

Однажды их отряд попал в окружение, боеприпасы кончились, и командир, молодой и бестолковый лейтенант, сдал подчинённых солдат врагам.

Как и тысячи советских военнопленных, Игнат Андреев попал в концентрационный лагерь близ латвийского города Саласпилс. С раннего утра до позднего вечера невольники трудились на самых тяжелых земляных работах. Хлеба им никогда не давали. Кормили раз в сутки баландой из картофельных очистков да кусочков овощей. Силы у пленных от непосильной работы и голода таяли и таяли. Умирали они каждый день сотнями.

Игнат же еще в голод 1932-33 гг. накопил опыт выживания. Он обратил внимание, что на обширной территории концлагеря росли те же травы, что и в Мордовии – лопух, трава-мурава, сныть, лебеда, сурепка, щавель, дикая морковь и т.д. Их листья, побеги, стебли, семена вполне съедобны. Конечно, постоянное чувство голода они не утолят, но поддержать силы ослабевшего человека способны. И кто знает, скольким пленным народная сметка неграмотного крестьянина помогла не умереть от голода.

В 1944 году войска Красной Армии стремительно продвигались на Запад. Заняв Прибалтику, освободили пленников фашистских концлагерей.

Месяца через два после этого Игнат Тимофеевич вернулся домой.

 

Перед своими родными на кордоне он предстал скелетом, обтянутым тоненькой кожей. Но – живым! На родине, в окружении близких он постепенно избавился от последствий дистрофии. Спустя некоторое время принялся за привычную работу лесоруба. А в 1946 году у них с Матрёной родился сын Андрей.

В послевоенные годы Игнат Тимофеевич, заботясь о дальнейшей судьбе своих детей, решил построить дом в поселке Известь, где функционировала семилетняя школа. Старшие три дочери Лидия, Александра, Анастасия, чье детство и юность прошли в глухом лесу, остались неграмотными. Степан, Елена и Михаил закончили начальную школу, открытую на зоне для детей военнослужащих. Им, а также младшим – Анне и Андрею – требовалось учиться дальше. В 1951 г. Андреевы с лесного кордона перебрались в рабочий поселок.

 

С дедом Игнатом я познакомилась в начале 1968 г., когда вышла замуж за его старшего внука. Это был стройный, подтянутый, моложавый мужчина. И хотя носил бороду, назвать его стариком язык не поворачивался. Бывший лесоруб, давно вышедший на пенсию, держал корову, свиней, другую живность, а для души – небольшую пасеку. С пчелами возился с удовольствием.

В поселке Известь почти все мужики промышляли охотой, били диких уток, гусей, куропаток, зайцев, кабанов, лосей. Игнат Тимофеевич ружье в руки никогда не брал. Он считал: всех обитателей леса, начиная от муравья и кончая медведем, как и человека, создал один и тот же Творец – Господь. Поэтому их обижать, а тем более убивать – грешно. Лес для него был домом родным. И со всеми его обитателями он старался жить в мире и согласии.

 

Когда наша семья проживала в Зубовой Поляне, почти каждые выходные гостили у свекров. Мне нравился поселок, где всегда пахло хвоей, а по ночам тревожно шумели корабельные сосны. Удивляло, что в лесном поселке, где стройматериала было навалом, почти ни у кого из жителей не было собственной бани. Все предпочитали мыться в общественной, которая в 1970-е – 80-е годы являлась своеобразным клубом. Люди после окончания трудовой недели мылись, парились, отдыхая душой и телом, решали в предбаннике какие-то свои жизненные вопросы. По пятницам там собиралось всё мужское население, по субботам – женщины.

Однажды случайно узнала, что под руководством Игната Андреева местные мужики собирали по полям соседней Рязанской области камни для банной каменки и построили ее. Причем для парной годится не всякий камень-валун. Иной при нагревании трескается, другой вызывает головную боль. А опытный в житейских делах дед Игнат обустроил парилку так, что баня в Извести пользовалась всеобщей популярностью, считалась достопримечательностью.

 

Моя, тогда маленькая, дочка очень любила своего прадеда. Однажды увидела его, сидящего на крыльце магазина, немедленно подбежала, забралась к нему на коленки. В это время из магазина вышла женщина, в руках, как поленья дров, неся несколько буханок хлеба. Она споткнулась, и весь хлеб полетел на землю, испачкался. «А... всё равно купила на корм свиньям...» – произнесла она, подбирая упавшие буханки.

У деда слезы покатились из глаз.

– Детка, смотри на эту глупую женщину и навсегда запомни: хлеб нельзя ронять на землю. Господь этого не простит! – сказал он правнучке. – Случались времена, когда миллионы людей умирали: не было хлеба. В плену тоже погибло немало народу по этой причине... Пусть Бог хранит вас от такой беды...

Слова прадеда навсегда остались в памяти моей дочери.

 

Обычно на Новый год, Рождество, Пасху, 7 ноября в просторном доме стариков Андреевых собирались дети, внуки. На столе неизменно появлялся мед – густой, тягучий, прозрачно-зеленого цвета, с запахом цветущей липы, который почему-то и зимой не засахаривался. Матрена Степановна, по вековой мокшанской традиции, за стол с нами никогда не садилась. Она, оживленная и радостная, обихаживала дорогих гостей. Не падкий до спиртного Игнат Тимофеевич выпивал рюмки две водки, обхватывал руками седеющую голову, видимо, вспоминая обо всём прожитом и пережитом. И всякий раз сокрушался:

– Сколько уже лет прошло, как мы победили немца... А ведь свой орден я не получил!

Чтобы прояснить ситуацию с неполученной наградой, я обратилась в райвоенкомат.

– В 1942 году не награждали даже офицеров, совершавших в бою небывалые подвиги. А дед-то кем был на фронте? Всего лишь санитаром! Теоретически я допускаю, что командование представляло его к награде. Но представить – это не значит наградить. Представление могли и отклонить, – сказал служивший в райвоенкомате офицер, сам участник Великой Отечественной войны. – А может, про орден он все выдумал и даже сам в это поверил. Такое тоже с пожилыми фронтовиками случается.

О своем визите в военкомат я никому, тем более – деду не рассказывала, не хотелось бередить его душевную рану.

Летом 1974 года к старикам Андреевым в гости с семьей приехала их младшая дочь Анна. Выслушав жалобу отца на вопиющую несправедливость в его фронтовой биографии, она еще раз подробно расспросила его и отправила запрос в Министерство обороны СССР.

В конце августа того же года военком вручил-таки Игнату Андрееву его боевую награду.

 

Так вот сложилась судьба простого мордвина Игната Андреева, которому довелось пройти фронтами Гражданской и Великой Отечественной войн, раскулаченного «врага народа» и реабилитированного спустя восемь лет после смерти, в начале 1990-х годов. Но именно на таких мужиках испокон веков держалась, держится и будет держаться многонациональная наша Родина. Именно о таких хозяевах скучает и плачет сейчас земля, отданная сначала колхозам, а через несколько десятилетий ставшая никому не нужной, зарастающая бурьяном и лесом.