Анжелика Горбунова

Пасторальный детектив

 

 

– Месье кюре! Месье кюре! Вставайте! У меня уже пять минут как готов завтрак!

Но из-за двери спальни, куда так настоятельно царапалась дама, не раздалось абсолютно никаких звуков. Тогда экономка, ибо это она пыталась разбудить кюре, принялась взывать с удвоенной силой, сопровождая свои заклинания совсем не тихим стуком.

Мадемуазель Барбара никогда не отличалась терпением, и ей было недосуг ворковать и мурлыкать под дверью, дабы разбудить своего хозяина. Тот неоднократно делал ей замечания, чтобы она не кричала и не колотила в дверь, так грубо прерывая его сны, но м-ль Барбара не внимала им. Она считала неприемлемым есть разогретый завтрак и потому не церемонилась с методом пробуждения. А кюре, когда не спешил к службе, очень любил поспать по утрам.

– Перестаньте ломиться в мою дверь, Барбара! – раздалось сзади. – Я давно проснулся и плескался в бассейне.

Мадемуазель Барбара, вздрогнув, оглянулась и осуждающе покачала головой:

– Можно же было предупредить меня, чтобы я не брала штурмом вашу спальню...

Кюре улыбнулся и, пожелав экономке доброго утра, поспешил за ней на кухню.

Вообще-то кюре со своей экономкой жили под одной крышей дружно уже очень много лет.

Дворянин и священник Шарль де Сов обитал в маленькой деревушке под Авиньоном, в своем фамильном особняке. Это был 54-летний моложавый человек, с пронзительно-голубыми смеющимися глазами, с вечно загорелым лицом и кудряшками, выбивающимися из-под шапочки, хорошего сложения как от природы, так и от активных занятий спортом – в его конюшне никогда не застаивался чистокровный андалузец Мавр и фехтовальные рапиры не ржавели на стенах. Шарль де Сов слыл уважаемым человеком в маленьком провинциальном обществе, но вовсе не в силу своего сана. Он просто был честен, добр, храбр и великодушен. Людям нравился его неиссякаемый интерес к жизни. Любознательность кюре простиралась не в сторону сплетен о том, сколько у молочника свиноматка принесла поросят или от кого в очередной раз беременна дочка галантерейщика – пышка Женевьева. Шарль де Сов любил архитектуру, литературу и живопись прошлых веков, а проще сказать – был до страсти увлечен историей. Весь уютный и добротный дом кюре был полон картинами, портретами предков, коллекцией оружия и милыми антикварными безделушками, которые с любовью хранила и передала в наследство его матушка – мадам де Сов, урожденная г-жа де Тревиль. Немало вещей и вещиц из глубины веков принадлежали двум этим славным родам и составили бы предмет зависти и вожделения коллекционеров и музеев. Шарль с любовью, трепетом и знанием дела берег все это, а случалось, что и приумножал, совершая, как он говорил, «набеги» на антикварные лавки.

Барбара была дочерью экономки его родителей и даже его молочной сестрой, так что она тоже входила в наследство, как любил шутить кюре. В свои 48 лет Барбара была классической старой девой. Золотистые волосы она укладывала в тугой узел, на нос водружала очки в круглой оправе, пышную фигуру облегало неизменно строгого покроя платье; туфли на высоких каблуках и кружевная наколка с брошью дополняли ее облик. М-ль Барбара никогда не считала, что судьба обделила ее своими дарами, а наоборот, раз и навсегда поставила на место досужих кумушек, пытавшихся однажды посмеяться над ней. Барбара читала любовные романы, цитировала Ронсара и Шекспира, вела хозяйство, а в минуты отдыха занималась рукоделием и ухаживала за розами, красота которых не поддавалась никакому описанию. Вечерами она составляла достойную компанию Шарлю, беседуя с ним за ужином о науке, искусстве и вечных ценностях, обнаруживая завидные познания и вкус. Оба очень любили свой дом, который и в самом деле был образцом уюта и идеалом домашнего очага.

Во всем доме царила атмосфера добросердечности и благоденствия. Каждая связанная Барбарой салфетка, каждая вышитая ею подушка были средоточием уюта, не говоря о ее царстве – кухне, где все было тщательно продумано и запланировано, даже расцветка посуды.

Жизнь этих двух людей протекала спокойно и мирно и в то же время весьма интересно. Кюре в свое свободное время обожал ходить на рыбалку и в лес за грибами и ягодами. Он делал огромное количество фотоснимков и потом долгими зимними вечерами рассматривал их, сидя у горящего камина и делясь впечатлениями с Барбарой, усаживавшейся в кресле с вязанием в руках. Шарль увлекался длительными прогулками. Он надевал шорты, чем иногда шокировал местных дам, имеющих сложившееся мнение по поводу одежды священника, и, насвистывая веселую песенку, отправлялся с рюкзаком за плечами в поход. Каждый день он совершал конные прогулки на своем Мавре, а вечером купал его в реке. Барбара не составляла ему компанию, так как ее хватало лишь на то, чтобы, прикрывшись широкополой соломенной шляпой, добраться до ближайшего луга и нарвать там лекарственных трав для настоек и чая.

А их деревушка была истинно буколической. Только антенны на черепичных крышах домов да проезжающие автомобили давали понять, что на дворе XX век.

В центре деревеньки, на рыночной площади у старого колодца, как и в стародавние времена, собирались кумушки посудачить о проблемах и новостях. Среди деревьев уютно устроилась церковь. По обеим сторонам улицы растянулись дома, утонувшие в пышных садах и соперничающие друг с другом в ухоженности и благополучии. На окраине деревни в качестве исторической достопримечательности стояла давно не работающая ветряная мельница.

С соседями Шарль и Барбара жили в ладу, но все же в обществе слыли, мягко говоря, чудаками. Единственным почти что неприятелем в деревне у кюре был судья. Он не мог смириться с тем, что кто-то является угрозой его авторитету в обществе.

Шарль, по мнению местной знати, обладал уж слишком светским юмором и нетипичными для священника увлечениями. А Барбара вызывала недоумение тем, что, несмотря на завидные предложения руки и сердца местных рыцарей, когда-то отвергла их все и избрала крест старой девы... В доме жили еще несколько существ. Это были дворняга пес Жермен и ангорский кот Арман, названный так в честь Ришелье. А в хлеву проживали коза Розамунда и куры.

* * *

Всю ночь Шарлю снились розы. Компания юных фей слишком вольно ворвалась в целомудренный сон священника и засыпала двор его дома роскошными розами. Шарль де Сов открыл глаза и несколько минут разглядывал лепных херувимчиков на потолке. Шарль проснулся на полчаса раньше обычного, так что вставать можно было не торопиться, и, нежась под одеялом, он смотрел, как солнечные лучи медленно крались в комнату, высвечивая на пути знакомые с детства предметы.

Наконец, не дожидаясь, когда раздастся «дверная» канонада в исполнении Барбары, кюре легко выпрыгнул из постели и скрылся в ванной комнате. Через четверть часа он уже сидел за столом в кухне и слушал Барбару, читающую вслух только что полученные газеты. Барбара нарочно выискивала приятные новости, чтобы завтрак не был омрачен. Она очень серьезно относилась к правильному питанию и просто священнодействовала на кухне. Кюре и экономка любили вкусно поесть и знали толк в еде. Сегодня на завтрак Барбара приготовила омлет с шампиньонами и ветчиной и кофе с гренками.

– Чем вы собираетесь заниматься сегодня, Барбара? – спросил Шарль, уплетая омлет.

– Приготовлением обеда, ужина, легкой уборкой по дому, а затем я всецело предамся розам, – сообщила Барбара, откладывая газеты.

– О, розы! – улыбнулся кюре, намазывая маслом хлеб. – Я видел во сне, что мне преподнесли их феи.

– Феи? – переспросила Барбара, приподняв брови. – Не слишком ли легкомысленно для снов священника?

– Не слишком, Барбара, – засмеялся кюре. – Излишнее целомудрие вредно!

– Ой ли?!

– Ну, я побежал на службу! Спасибо, Барбара.

С этими словами кюре вскочил с прытью, совсем не подобающей его чину, и исчез за порогом черного хода. Барбара в очередной раз покачала головой – видели бы его прихожане!

Позавтракав в одиночестве, заготовив продукты для обеда и ужина и прибрав на кухне, Барбара направилась в сад, к розам. Вчера вечером она получила в дар от жены аптекаря два саженца белоснежных английских роз и трепетала от нетерпения наконец заняться ими. Барбара засучила рукава, надела перчатки, сдвинула на затылок шляпу и взялась за лопату.

* * *

Шарль очень утомился за сегодняшний день. Служба была долгой, так как кюре решился на маленькую месть за не очень достойное поведение нескольких кумушек в церкви. Мадам Севье, мадам Лерак и мадам де Жюрди слыли первыми сплетницами и нигде не могли сдержать языков, даже в церкви. Шарль де Сов неоднократно делал им замечания, но когда терпение его истощилось, он, в наказание болтушкам, продлил службу, прочитав проповедь.

Притчи в его интерпретации всегда были интересны, большинство прихожан с удовольствием слушали их, три же сплетницы заметно приуныли.

И вот, наконец, Шарль де Сов спешил домой в предвкушении неизменно вкусного ужина и заслуженного отдыха.

Он застал Барбару сидящей на полу на ковре в зале, в совершенно нетипичной для нее позе. М-ль Барбара сидела по-турецки, задрав подол до самых подвязок. Ее шляпа висела на одном только узле из волос, очки – на кончике носа, а в руках Барбара держала какой-то ветхий клочок бумаги с оборванными краями. Кюре застыл в дверях:

– Барбара, что с вами?

– Месье, – скучным голосом ответила экономка, – я нашла клад.

 

* * *

Почти не дыша, Шарль и Барбара, тесно соприкоснувшись лбами, замерли над клочком пергамента, который от древности готов был вот-вот раскрошиться на мелкие кусочки.

Торжественным готическим шрифтом на пергаменте было начертано, что в 1235 году славный король Людовик IX Святой оказал великую честь владетелю здешних мест герцогу де Неверу, приняв его гостеприимство и проведя две ночи в герцогском замке. Прием радушного хозяина настолько пришелся по сердцу его величеству, что он одарил оного своими парадными доспехами для дворцовых церемоний, украшенными драгоценными камнями. Пока эти доспехи ковали, его величество заметно прибавил в весе, и дворцовым оружейникам пришлось срочно изготавливать новые доспехи. Немыслимо дорогой подарок передавался из поколения в поколение и охранялся, как зеница ока.

Замок де Неверов давно приобрел статус развалин, и Шарль де Сов неоднократно бывал здесь, производя раскопки. Ему стал знаком почти каждый уголок. Потомков рода де Неверов в этих местах не было, замком никто не интересовался, и поэтому Шарль не особо конфузился, когда приносил домой какую-нибудь антикварную находку. Так, например, в прихожей посетитель натыкался на скучающую в углу «Железную деву»*, «приветливо» распахнувшую свои ужасающие створки. М-ль Барбара поначалу содрогалась при виде столь жуткого предмета интерьера.

– Шарль! – говорила она с укоризной. – Но вы же священник! Что скажут о нас люди? А вы еще поставили ее на самое видное место!

– Но я же не пользуюсь ею по назначению, – отбивался кюре. – Зато к нам не залезут воры. Считайте, что это... э-э... своеобразная собака.

Но здесь... Здесь была сенсация! Если доспехи находятся в замке, то нужно сделать все, чтобы найти их! Авантюрная жилка забилась в кюре с невыносимой настойчивостью. Ни в одном музее не видел он этих доспехов, а посетил их за свою жизнь немало, ни один коллекционер не хвастался обладанием ими, значит... О, от этого «значит» у кюре заныло под ложечкой от щемящего восторга.

– Вы намереваетесь искать их один? – отвлекла его от мечтаний Барбара.

Кюре и экономка только что поужинали куриными ножками по-мексикански и чаем с тортом и, расположившись в креслах у камина, занимались каждый своим делом. Барбара вышивала подушку, а кюре обложился фотографиями замка герцогов де Невер.

– Разумеется, Барбара! Если только вы не измените своим принципам и не решитесь мне помочь.

– О, нет! – замахала руками экономка. – Увольте! Я всегда скептически относилась к подобным авантюрам.

– Ах, Барбара! Не понимаю, как можно жить без романтики, без жажды приключений! – Шарль заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла.

– Кто-то должен быть рассудителен и благоразумен, – спокойно изрекла Барбара. – Что вы будете делать с этими доспехами, если найдете?

– Передам в Лувр! – ответил священник.

– То есть вы удовольствуетесь тем, что они найдут себе приют в величайшем музее мира, и это будет греть вам душу?

– О, не только это! – усмехнулся Шарль. – Мне будет греть душу сознание того, что доставил их туда именно я.

– Но это значит, что вы будете стяжать земную славу! – тоже усмехнулась Барбара.

– Ну и что же? Немного бренной славы мне не повредит.

Беседу кюре и м-ль Барбары прервал звонок в дверь.

– О! Кто это может быть в такой поздний час? – вскинулась экономка, отложив рукоделие, и направилась открывать.

На пороге стоял почтальон.

– Добрый вечер, мадемуазель Барбара! Получите телеграмму.

Барбара расписалась на бланке и вернулась в дом. Телеграмма пришла от Жюли, племянницы Шарля де Сов.

Родственников у кюре было немного, а из близких всего одна младшая сестра – известная парижская актриса, дива и светская львица, заслужившая эти титулы как красотой, так и яркостью жизни. Ее дочь Жюли была любимицей Шарля. Красотой девушка удалась в мать и бабушку, а любознательностью и искрометностью – в дядюшку кюре. Все вместе они собирались редко, но зато эти встречи были истинными праздниками...

И вот именно Жюли оповещала дядюшку о том, что приедет к нему на летние каникулы. Девушка изучала историю в Сорбонне.

– Ну что же! – удовлетворенно потер руки кюре. – Вот Бог и посылает мне компаньонку в предстоящих поисках.

– Вы хотите и племянницу втянуть в это дело?! – всплеснула руками Барбара. – Девочка в кои-то веки выберется отдохнуть от суматошной столичной жизни, и нет, чтобы дать ей насладиться деревенской идиллией, дядюшка устроит ей тот еще отдых – с киркой и лопатой!

– Не ворчите, Барбара! – примиряюще проговорил Шарль. – Жюли будет визжать от восторга, когда узнает, что ее ждет.

Желая прекратить этот разговор, кюре вышел в сад.

Вечерняя прохлада уже погасила нестерпимую жару дня, розы благоухали, а над колодцем вилась мошкара. Лиловые сумерки окутали сад и парк.

– Ах! – сказал сам себе Шарль. – Волшебный вечер!

Он посидел у колодца еще несколько минут, потом не спеша зашел в дом. Поднялся к себе, принял ванну и нырнул в благоухающую лавандой постель. Блаженно вытянувшись под одеялом, кюре пробормотал благодарность Богу и смежил веки.

 

* * *

В семь утра он уже стоял на перроне с букетом незабудок в руках. Через четверть часа подошел поезд. Шарль выставил вперед букет и засиял ослепительной улыбкой. Минуту спустя из седьмого вагона выпорхнуло длинноногое существо в джинсовых шортиках, сапогах-казаках и топике небесного цвета. Волосы, подстриженные под каре, светлым ореолом обрамляли сияющее лицо, а пронзительно-голубые глаза задорно блестели из-под черных ресниц. Красиво очерченные брови, точеный породистый нос и пухлые губы привлекали всеобщее внимание.

– Дядюшка Шарль, салют! – завопило существо и повисло на шее у священника.

Шарль де Сов прибыл на вокзал на машине. Вскоре они уже ехали с Жюли по направлению к дому. Племянница без умолку болтала об их жизни с матерью, об успехах в учебе и отвечала на многочисленные вопросы дядюшки.

Поглощенные радостью встречи, они не заметили, как следом за их машиной на такси направляется молодой человек довольно примечательной наружности, буквально пожирающий Жюли и кюре глазами. В свою очередь, он тоже не заметил молодого велосипедиста, едущего следом, также пристально наблюдающего за машиной кюре.

 

* * *

– Барби! О, Барби! Ты нисколько не изменилась! – запищала Жюли, лобызая смеющуюся экономку в обе щеки, в нос и куда попало.

– Жюли, Жюли, ты растреплешь меня! – взмолилась наконец м-ль Барбара.

– О! Вы преувеличили возможности Жюли! – захохотал Шарль. – Хоть она и называет вас Барби, но все же вы очень далеко от своей куклы-тезки. Скорее вы – кукла-экономка!

Барбара нисколько не обиделась на шутку кюре, а продолжала пыхтеть в объятиях хрупкой Жюли.

Наконец, когда все немного успокоились и Жюли приняла душ, Барбара накрыла на стол. Салат из морепродуктов, анжуйское вино, жареные перепела и великолепный сливочно-клубничный десерт украсили стол.

Жюли, тряхнув мокрыми волосами, потерла руки и впилась в аппетитную перепелочку. Потом девушка, утолив первый голод, приступила к рассказу об их жизни с мамой и о своих планах.

– Дядюшка, ты не представляешь, как я соскучилась! – трещала она. – В Париже, конечно, есть чем заняться, но мне так не хватало просторов леса и поля, а еще я изнываю без Мавра! Надеюсь, он от меня не отвык!

Кюре слушал, улыбаясь. Живость характера его племянницы била через край.

– Жюли, плюс ко всему, что ты любишь – я имею в виду прогулки верхом и походы в лес и по окрестностям, – уточнил кюре, – я приготовил тебе сюрприз.

– О! – округлила глаза Жюли. – И какой же?

Кюре, смеясь, взглянул на Барбару и попросил принести ее находку.

Экономка шумно вздохнула и поднялась из-за стола. Вскоре перед Жюли стоял ларчик, найденный Барбарой.

Несколько минут хватило девушке, чтобы пробежать глазами написанное, и кухня вздрогшнула от ее победного клича.

– Но это же дар судьбы! Дядюшка, мы станем знаменитыми!

– Жюли, разве ты обделена судьбой? Не забывай, что ты дочь известной актрисы, – вступила Барбара.

– Но это слава мамы, а я хочу своей собственной! – стукнула кулачком по столу Жюли и мечтательно продолжила: – Я стану звездой истории!

– Нет, Жюли, – возразила экономка. – Даже если вы с Шарлем и найдете сокровище, то станете всего-навсего знаменитостями, но никак не звездами!

– Но, Барби, что же, по-твоему, нужно сделать, чтобы стать звездой? – лукаво прищурилась Жюли.

– Ничего! Звездой в своем веке стать невозможно! – категорично заявила экономка. – И все эти политики, актеры и певцы – всего лишь известные люди. А вот звезды – те, кто светит из глуби веков! Например, жемчужина Франции Маргарита Валуа! Она жила в шестнадцатом веке, а ее знают, изучают и почитают сейчас, в двадцать первом. Вот настоящая звезда!

– А ведь и правда, Барби! – захлопала Жюли в ладоши. – То-то я озадачу какую-нибудь смазливую выскочку на одном из приемов, сообщив эту ценную мысль. Но теперь к делу! Когда же мы начнем поиск, дядя?

– Я думаю, завтра с утра, – улыбнулся кюре.

 

* * *

Шарль и Жюли проснулись, когда петух запел в третий раз.

Сонная Барбара в пеньюаре и чепчике накрывала на стол.

– Зачем вы встали в такую рань, Барбара? – спросил кюре. – Мы и сами бы со всем справились.

– Не волнуйтесь, после вашего ухода я досплю свои законные четыре часа, – ответила экономка, подавая булочки с паштетом и кофе.

– Кстати, Барбара, – вдруг вскочил кюре, – надеюсь, вы никому не поведали о своей находке?

– Я сказала всего лишь жене аптекаря, ведь именно ей я обязана находкой. Это же она презентовала мне саженцы роз, – ответила Барбара смущенно.

– О! – сокрушенно хлопнул себя по лбу кюре. – Не надо было этого делать! Она дружна с госпожой де Жюрди, а эта сорока оповестит весь Париж раньше, чем мы с Жюли выйдем за калитку.

– Но я сказала только о том, что нашла ларец, а о пергаменте умолчала.

– Ну, ладно. Положимся на удачу, авось это не заинтересует нашу сплетницу, – произнес кюре, поднимаясь из-за стола. – Ты готова, Жюли?

– О, да! Я сгораю от нетерпения! – ответила девушка.

Дядя и племянница миновали дорожку из плит, обрамленную чудесными цветами, и вышли за калитку.

Деревушка еще спала, и только пастухи вывели стадо на пастбище. Шарль и Жюли прошли улицей, оставили позади мельницу и поднялись по склону туда, где некогда высился замок графов де Невер. За сохранившейся оградой густо росли кусты и деревья. Когда-то здесь был чудесный сад.

 

* * *

Крепостной ров, окружавший замок, давно уже был заполнен застоявшейся водой, приютившей лягушек. Мостик убрали в целях безопасности, чтобы местные мальчишки не лазали по развалинам.

В последние годы самым частым посетителем замка являлся кюре, так как мало кто из жителей деревни подобно ему увлекался археологией. Замок считался всего лишь местной достопримечательностью.

– Как же ты переправлялся через ров, дядя? – озадачилась Жюли.

– У меня есть секрет, – улыбнулся кюре и повел Жюли в самую гущу разросшихся кустов. Здесь от того места, где стояли кюре с племянницей, и до другого берега рва будто специально были поставлены валуны.

Кюре тем временем вытащил из кустов длиннющую доску и, изловчившись, бросил ее на камни. Довольно ловко они перебрались на другой берег. Кюре не стал убирать доску – кто мог еще прийти сюда?

Шарль и Жюли оказались почти перед самыми стенами замка. Башня-донжон сохранилась полностью. Ворота были закрыты, и отворить их не имелось никакой возможности.

– А где же заходишь ты? – снова полюбопытствовала Жюли.

– В воротах есть пролом, прикрытый доской, туда я и «просачиваюсь», – ответил кюре. – И сейчас ты проделаешь то же самое.

Кюре подошел к воротам, отодвинул одну из досок, обитых железом, и протиснулся в лаз. Жюли последовала за ним.

...Девушка осторожно вдохнула, но сырости и запаха за-
тхлости здесь не было, так как через множество трещин внутрь проникал свежий воздух.

На стенах Жюли рассмотрела приспособления, куда вставлялись факелы. Сразу за воротами обнаружилась лебедка для спуска решетки и неподалеку еще одна, видимо, для подъемного моста. Задрав голову, Жюли увидела уцелевшую половину решетки.

– О, я никогда еще не была в таком старом замке! – с замиранием сердца проговорила она и спросила: – Дядя, а откуда мы начнем поиск?

– Давай рассуждать логически, – начал кюре. – Фамильный склеп отпадает сразу.

– Почему? – удивилась Жюли.

– Да потому, что если бы кого-то из рода де Невер и похоронили в этих доспехах, их бы давно похитили из гробницы. Да и в летописях об этом никогда не упоминалось. А я немало знаю о Неверах.

– Но тогда где же? Ведь если предположить, что они в тайнике, как мы сможем найти его? Тогда нужно будет разобрать весь замок, а это нереально.

– Не вешай нос, Жюли! – приободрил кюре племянницу. – Подсказка может оказаться рядом, нужно только сосредоточиться и поверить в удачу.

Искатели направились дальше. Перед ними возник большой зал. С уцелевшей части потолка свешивались крюки, на которых крепились светильники. В левом углу – огромный камин. У Жюли разгорелись глаза.

– Может, начнем с камина?

– Проверим и его, – ответил кюре, осматриваясь. – Сдается мне, тайник должен быть на видном и в то же время недоступном месте.

Жюли осмотрелась кругом.

– Но здесь ничего больше нет, что могло бы хоть приблизительно напоминать тайник.

– Возможно, это только с первого раза так кажется, – возразил кюре, продвигаясь вперед.

Вскоре они увидели неширокую каменную лестницу.

– Ого! – произнесла Жюли. – Это путь наверх. Может, там мы что-нибудь обнаружим?

Девушка легко взбежала по ступеням.

– Осторожно, Жюли! – умерил ее пыл дядя. – Это же обветшавший замок, малейшая оплошность – и мы будем погребены под его обломками.

Шарль обогнал ее, так как хорошо знал дорогу и расположение залов, зато племянница с трепетом осматривала каждый камень, прикасалась руками к влажным стенам, трогая пальцем камни, покрытые мхом...

– Как странно устроен мир, – проговорила она тихим голосом. – Сколько людей поднималось по этой лестнице, сколько рук касалось этих стен... Лестница и стены живы, а о людях мы почти ничего не знаем. Множество поводов заставляло сбегать и подниматься по этим ступеням прелестные ножки...

– Жюли, – хохотнул кюре, – ты слишком добра для представительницы своего пола. Ты, не видя ни одну из герцогинь де Невер, все же сделала их всех обладательницами прелестных ножек!

– А ты, дядюшка, слишком боек на язык для представителя духовенства, – парировала Жюли.

По левую руку, на некотором расстоянии друг от друга, тянулись проемы комнат, лишенные дверей. С правой же стороны пол обвалился, и нужно было почти прижиматься в стене, чтобы не рухнуть вниз.

– Что это за комнаты, дядя? – спросила Жюли, входя в одну из них.

– Предполагаю, что спальни, – ответил кюре. – Видишь, здесь есть возвышения для кровати, а вот камин. Так же и в других.

– И больше ничего, – разочарованно протянула Жюли. – Если доспехи не спрятаны в каминах, они могут быть замурованы в стенах или под плитами пола. Но если мы будем долбить стены и полы, замок может обрушиться.

– Жюли, я надеюсь, эта твоя речь не означает капитуляцию? – спросил кюре.

– Вовсе нет! Просто я рассуждаю вслух, – ответила девушка.

– У меня есть предложение перестать рассуждать и заняться наконец поисками.

– Откуда начнем? – поинтересовалась Жюли, засучивая рукава.

– Прямо с этой комнаты.

И искатели бесценного дара короля Людовика Святого приступили к исследованию развалин замка. Первым делом Шарль принялся осторожно простукивать стены. Он делал это тщательно, проверяя каждый сантиметр. Жюли проделывала то же самое с полом. Затем, не обнаружив ничего примечательного, она сосредоточилась на камине, с трудом вытаскивая отвалившиеся камни. Затем они перешли в соседнюю комнату...

Когда Шарль взглянул на часы, было уже без четверти семь. Жюли сидела на грязном полу, скрестив ноги и подперев кулаками надутые щеки.

– Жюли, не стоит так переживать! – попытался ободрить ее кюре. – Мы осмотрели только две комнаты.

– Я и не переживаю, – отмахнулась Жюли. – Просто я очень устала.

– Самое время идти домой. Иначе Барбара переполошит всю деревню.

Шарль и Жюли собрали инструменты, что принесли с собой, и вышли на лестницу. Сквозь трещины в стенах и окна лились лучи предзакатного солнца, образуя причудливые изломанные тени. Жюли, вытянув шею, посмотрела с лестницы вниз в зал.

– Наверное, в это время здесь ужинали, – мечтательно проговорила она.

– Ну, и мы скоро это будем делать, – улыбнулся Шарль.

Вдруг Жюли заметила, как внизу у камина шевельнулась одна из теней.

– Дядя! – девушка схватила кюре за руку. – Там внизу что-то мелькнуло! Что это может быть?

– Птица, наверное, или летучие мыши, – ответил кюре. – Здесь их много, место безлюдное и их никто не беспокоит.

Они вышли из замка, перешли по доске на другой берег, затем Шарль спрятал доску в кустах, и искатели направились домой.

Подходя, они заметили Барбару, в нетерпении расхаживающую по крыльцу. Завидя своих домашних, экономка всплеснула руками и побежала открывать калитку.

– Наконец-то! – накинулась она на них. – Разве так можно? Ушли на заре, а пришли к вечеру! Я уж думала, там обвал! Еще немного, и я бы собрала всю деревню!

– Все хорошо, Барбара! – прогудел Шарль, тронутый волнением своей молочной сестры. – Мы увлеклись поисками, там очень много работы. Завтра мы постараемся прийти раньше.

– То есть сегодня вы ничего не нашли? – поджала губы экономка.

– Разумеется, Барби! – вступила Жюли. – Разве интересно найти все сразу? А где азарт поиска, бессонные ночи, версии?

Кюре, выслушивая страстную речь племянницы, добродушно усмехался. Не далее, как полчаса назад, Жюли была разочарована неудачей и чуть не плакала. Что на нее так подействовало? Воскрешение бодрости духа или нежелание вы-
слушивать подтрунивания Барбары? А последняя тем временем хлопотала на кухне. Она приготовила ванны, накрыла на стол и принялась ждать. Вскоре парочка авантюристов в пушистых купальных халатах и с мокрыми волосами сидела за столом и наслаждалась ужином. Барбара, в глубине души ожидавшая хороших результатов поиска, выдала себя тем, что приготовила праздничный ужин. Великолепное жаркое из кролика в серебряной посуде XVII века, салат под названием «Нежность» и игристое анжуйское вино, искрящееся в кубках XVI века, в которых отражались лучи заходящего солнца, ясно показывали, что здесь ждали победителей.

Шарль, подняв бокал и окинув взором стол, расхохотался:

– Милая Барбара! Мы вас обожаем! Ну, а все это великолепие пусть будет в честь нашей будущей победы, в которой лично я нисколько не сомневаюсь!

Барбара и Жюли подняли бокалы и приступили к ужину.

– Да, я совсем забыла сообщить! – спохватилась Барбара. – У меня новости! Во-первых, пока вас не было, приходил мсье Бежак. А еще у нас в деревне гости: в гостинице поселился никому не известный молодой человек и к мадам де Жюрди приехал племянник.

– А зачем приходил полицейский? – спросил Шарль.

– Не знаю, – ответила Барбара. – Я сказала, что вас нет дома и что вы, как обычно, ведете раскопки. С тем он и ушел, сообщив, что у него нет ничего срочного.

После вечерней трапезы все направились в свои комнаты, так как были очень утомлены.

Жюли включила настольную лампу с зеленым абажуром в бахроме и бра. Уютная комнатка озарилась теплым и мягким светом. Высветились милые обои в романтических розочках, распятие над кроватью и туалетный столик со множеством очаровательных вещей. Окно было распахнуто в сад, вечерняя прохлада приятно освежала пылающие щеки девушки. Жюли забралась с ногами в кресло и открыла журнал мод, привезенный из Парижа. Наконец, ее глаза начали слипаться, из сада потянуло сыростью, и Жюли встала, чтобы закрыть окно. Вдруг между деревьями она заметила чей-то силуэт. Кто-то, увидев фигуру девушки в проеме окна, метнулся в сторону и спрятался за липой. Жюли быстро закрыла окно, задернула шторы и выскочила из комнаты.

– Дядя! – ворвалась она в спальню кюре. – Дядя, у нас в саду кто-то прячется!

Кюре уже лежал в постели и рассматривал фотографии замка Неверов.

– Сейчас я выйду, – произнес он и потянулся за халатом.

– О нет, дядя! – запротестовала Жюли. – Я не хочу, чтобы тебя огрели по голове или пробрались в дом, пока мы все будем в саду!

– Но, Жюли, за что меня «огревать»? – рассмеялся кюре. – Воров у нас в деревне нет уже много лет, мы все друг друга знаем. Врагов, желающих моей смерти, я, к сча-
стью, не нажил. Может, тебе все же показалось?

– Нет. И еще я думаю, что сегодня в замке были тоже не мыши и не птицы, а человек. Тень была слишком большой, – тихо сказала Жюли. – К тому же в деревне появились два новых человека.

– Ты думаешь, Жюли, что за нами кто-то следит? В связи с поисками сокровища? – спросил кюре.

– Все складывается в пользу этой версии, – ответила Жюли.

– Все может быть! – задумчиво проговорил Шарль, поглаживая подбородок. – Но давай порассуждаем. Если за нами следят, то они должны знать о предмете наших поисков. А об этом никому не известно. Правда, Барбара совершила ошибку, сообщив о находке жене аптекаря, но она упомянула только о ларце, о пергаменте же скрыла.

– Может быть, кто-то не поверил, что ларец оказался пустым? И теперь, чтобы убедиться в этом, этот кто-то следит за нами. Ведь когда ты ранее исследовал замок, ты никогда не замечал слежки? – спросила Жюли.

– Возможно, дорогая, – согласился кюре. – А что касается слежки, то я даже мысли не допускал об этом.

– Вероятно, слежка появилась только сейчас, – стояла на своем Жюли.

– Ну, хорошо, – сдался кюре. – Пусть твои подозрения верны, но мы же не можем смириться с тем, что за нами наблюдают. Нужно выяснить, кто это.

– Два дела сразу – это трудно, – покачала головой Жюли. – Просто надо быть осторожными. И еще повнимательнее присмотреться к приезжим.

После этих слов Жюли вышла из спальни в сопровождении Шарля, и они тут же столкнулись с экономкой. М-ль Барбара выскочила из своей комнаты в пеньюаре и чепчике.

– Что случилось? – заверещала она, пытаясь влезть в будуарную туфельку.

– Барби, в саду кто-то есть! – зашептала Жюли, делая круглые глаза.

– Как это? – побледнела Барбара.

– Не пугайтесь так! – вступил кюре. – Жюли разглядела кого-то среди деревьев и полагает, что это связано с началом нашей авантюры с доспехами.

– И вы так спокойно об этом говорите?! – возмущенно пропищала экономка. – А если нас всех убьют?

– Ну, помилуйте, Барбара, – досадливо поморщился кюре, – ну, зачем так мрачно? Мы же еще ни в чем не уверены.

– А когда вы будете уверены? – уперлась руками в бока Барбара. – Когда вы обнаружите наши трупы?! Вы как хотите, а я завтра же обращусь в полицию!

– И что вы заявите? Что в саду кто-то промелькнул? – спросил Шарль насмешливо. – Может быть, это воздыхатель Жюли?

– Как бы то ни было, – безапелляционно возразила Барбара, – я завтра же иду в полицию! В нашем доме много ценного антиквариата, и мы слишком хорошая мишень для грабителей, я рисковать не намерена!

С этими словами она повернулась и, вильнув кружевным воланом пеньюара, скрылась за дверями своей спальни.

Шарль и Жюли переглянулись. По выражению лица девушки кюре понял, что его племянница не против решения экономки. Он проводил Жюли до ее спальни, проверил окно, заглянул под кровать, в шкаф и, убедившись, что в комнате нет посторонних, ушел к себе.

 

* * *

Утром Шарль и Жюли обнаружили на кухонном столе завтрак и записку, наколотую на нос кофейника и сообщающую о том, что Барбара отправилась в полицейский участок, дабы выполнить свою угрозу.

– Интересно, нам дадут охрану? – хихикнула Жюли, намазывая тост ежевичным конфитюром.

– Не думаю, – ответил кюре.

Закончив завтракать, Шарль и Жюли покинули дом. Сегодня кладоискатели отправились на дело позднее, чем вчера, и, чтобы не привлекать ненужного внимания, пошли к замку окольным путем. Они через садовую калитку проникли на обширный луг, где Барбара обычно собирала лекарственные травы и цветы.

Пройдя луг, пара подошла к лесу.

...Уютная тропинка вилась впереди, скрываясь за деревьями. Солнце просвечивало сквозь листву раскидистых буков, придавая листьям цвет изумруда. Жюли умилилась игре бабочек, вившихся прямо над землей.

Наконец сквозь деревья священник и девушка заметили замок. Шарль снова извлек из кустов доску, бросил ее на камни, и они перебрались на другой берег рва. На этот раз Шарль, осмотревшись, спрятал доску в кусты.

Шарль и Жюли уже знакомым путем поднялись по лестнице.

– Чтобы не разбрасываться, выработаем схему, – предложил кюре. – Сначала проверим все спальни. Если там ничего нет, спустимся в зал. Неисследованными остались две спальные комнаты.

На часах было «7.45», когда Шарль и Жюли приступили к работе. Жюли занималась стенами, Шарль – полом.

...Лишь к полудню кладоискатели устроили перерыв и вознаградили себя горячим кофе из термоса и круассанами.

– Неужели и сегодня нас ждет неудача? – протянула Жюли.

– Мы найдем их! – с уверенностью ответил Шарль.

Вскоре они снова работали. Жюли простукивала растрескавшиеся каменные плиты пола, продвигаясь на 20 сантиметров за полчаса. Наконец она добралась до того места, где некогда стояла кровать. Взобравшись на приступку, Жюли продолжала простукивание. Нервы девушки были напряжены до предела. Несколько часов изнуряющей работы в полусогнутом положении и ожидание поражения или победы вымотали Жюли.

Девушка, отбросив со лба влажную прядь, в который раз стукнула молоточком по одной из плит. Плита раскололась на две части, издав звук, говорящий о том, что под ней... пустота. Жюли застыла. Через секунду она ударила по соседней плите и получила тот же звук. Задохнувшись от радости, девушка продолжала колотить по плитам, выстучав таким образом всю площадь выступа, на котором когда-то располагалась кровать. Жюли была уверена, что обнаружила тайник. Она выскочила в коридор.

– Дядя, дядя! – зашептала она. – Иди сюда!

По ее взволнованному голосу Шарль понял все. Он пулей ворвался в комнату вслед за племянницей.

– Дядя! Я нашла! – шепотом голосила Жюли, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

– Умница! Умница! Умница! – сиял кюре.

Дядя и племянница склонились над плитами. Шарль принес кирку и принялся выворачивать их. Жюли помогала ему ножом.

Наконец, когда солнце перевалило далеко за полдень, почти все плиты были разбросаны, и взорам Шарля и Жюли предстал сундук с двумя огромными засовами.

Жюли судорожно сглотнула, а Шарль схватился за петлю засова, давая знак девушке сделать то же самое.

Сундук был неимоверно тяжел. Чтобы извлечь его из тайника, понадобилась четверть часа.

И вот, после всех мучений, сундук стоял на полу комнаты. У Жюли тряслись поджилки от нервного и физического напряжения.

– Ну что ж, Жюли, не будем мучить себя! – вступил Шарль, лукаво улыбаясь. – Мы ведь это заслужили!

Он взял кирку, ловко сорвал засовы и откинул крышку.

...Истошный крик Жюли выразил суть следующей картины. В сундуке, в виде доспехов, громоздилась золотая и серебряная утварь. Вместо шлема покоилась кастрюля, нагрудником служил серебряный поднос, далее шли черпаки, вазы и кубки.

– Что это, дядя?

– Это тоже сокровище, девочка!

 

* * *

Ровно полтора часа добирались Шарль и Жюли до дома, волоча сундук с драгоценной утварью. Неоднократно они останавливались и присаживались на него.

– Но, дядя, это что, насмешка?! А где же доспехи?!

– Терпение, Жюли! То, что мы нашли, не намного менее ценно, чем легендарные доспехи Луи Святого, – спокойно ответил Шарль. – Главное, что мы нашли клад, и какой! А это все же лучше, чем ничего!

За этой беседой кюре и девушка подошли к дому.

Жюли опрометью ворвалась в дом, оставив Шарля на пороге с сундуком, и с победным воплем индейцев влетела в кухню.

– Барби, мы нашли! Ой...

Последнее восклицание выскочило из уст Жюли при виде сидящего у стола мужчины в полицейской форме. Он даже вздрогнул от такого взрыва эмоций. Жюли осеклась и смутилась. Разумеется, никто не должен знать о находке раньше времени.

– Добрый вечер, мсье! – Жюли сделала книксен. – Извините мой порыв, э-э... я ходила за земляникой и... нашла ее... их... э-э... много ягод, то есть, – совсем смутилась девушка и покраснела.

Но добродушный полицейский ничего не заподозрил. Он только рассмеялся и поспешил представиться:

– Добрый вечер, мадемуазель! Серж Бежак, капитан полиции. Я пришел по поводу заявления м-ль Барбары, что вчера ночью вы видели кого-то в саду.

– О, да! Я не разглядела никаких особых примет, потому что расстояние было велико и я очень испугалась. Я сразу же отбежала от окна и запретила дяде выходить из дома.

– Я обследовал сад утром и обнаружил несколько следов, принадлежащих, несомненно, мужчине. Я сделал слепок одного из них и думаю, что в скором времени смогу призвать к ответу ночного посетителя.

Барбара как раз приготовила ужин. Мсье Бежак отклонил ее любезное приглашение отужинать и ограничился кофе. В это время в кухню вошел кюре. Сундук он с грехом пополам затащил в кладовку, едва услышав мужской голос. После приветствия полицейский задал еще несколько вопросов кюре и попрощался.

– Ой, надеюсь, что он ничего не понял, – пробормотала Жюли, когда они остались втроем.

– Неужели вы их нашли? – прошептала Барбара, сияя глазами.

– Ну, не совсем их. И даже совсем не их, – принялся за рассказ Шарль, гладя кота и собаку, явившихся в кухню на голоса хозяев, – но наша находка не менее драгоценна. Мы нашли золотую и серебряную посуду!

– О! – только и смогла сказать Барбара. – Я зажгу свечи по этому поводу!

И вскоре на столе горели свечи в серебряных шандалах. Барбара приготовила салат из луговых шампиньонов, которые она собрала сегодня, и через несколько минут вся компания сидела за столом с бокалами шампанского в руках.

– За победу и удачу! – провозгласила Барбара и залпом осушила бокал.

Шарль и Жюли расхохотались и последовали ее примеру.

После ужина Барбара задернула шторы в зале, зажгла лампы и бра, а Шарль и Жюли бегали из коридора в зал, занося найденное сокровище по частям.

Вскоре на ковре у камина высилась груда драгоценной утвари. Мягкий свет зажженных ламп падал на сверкающий металл.

– О, это невероятно! – шептала Барбара. – Что бы сказали местные кумушки, подай я еду на такой посуде?!

– Они бы сказали очень многое, а еще больше бы подумали, – встряла Жюли в мечтания экономки.

Наконец, когда глаза немного привыкли к созерцанию этого чуда, Барбара задала вопрос:

– Что вы намерены теперь делать, Шарль?

– Я еще не решил, как поступить лучше: рассказать о сокровище сейчас или же выдать потом вместе с доспехами, поиск которых мы продолжим послезавтра. Пока посуда побудет у нас дома. А завтра, я думаю, нам стоит отдохнуть. Правда, Жюли?

– Несомненно! – ответила девушка, моргая сонными глазами. – Нам действительно необходимо отдохнуть денек. Кто бы мог подумать, что так неизъяснимо трудно искать клад?! Это чудовищное напряжение. Но все-таки, дядя, где могут быть доспехи?

– Подожди, Жюли! Отдохнем, наберемся сил, приведем в порядок мысли и, надеюсь, найдем! – ответил Шарль.

Спустя некоторое время в особняке Шарля де Сова все спали. Барбара, облаченная в кокетливую ночную сорочку, отороченную итальянским кружевом-речителлой, спала, вытянув руки поверх одеяла с умилительно серьезным выражением на лице. Шарль спал на животе, обняв подушку. Вечер был теплым, и Шарль отбросил одеяло, явив взорам античных богинь, запечатленных на картинах, свои белоснежные кальсоны.

А Жюли разметалась во сне и улыбалась счастливой улыбкой. Девушка и не подозревала, что за ней наблюдают две пары глаз. Неизвестный взобрался на выступ в стене дома, расположенный как раз под окном спальни Жюли, и мог увидеть ровно столько, сколько могла позволить ему эта светлая летняя ночь... А он, в свою очередь, не мог и предположить, что и за ним идет слежка. Человек в легком спортивном костюме расположился на ветвях огромной ветлы и не сводил глаз с окна спальни Жюли и следящего за ней мужчины.

* * *

Утром обитатели особняка проснулись поздно.

Барбара, напевая мелодии из репертуара Мирей Матье, готовила яичницу с жареными помидорами. Шарль брился, а Жюли делала зарядку под песню Джо Дассена.

Завтракали на открытой веранде. Лето вошло в свою силу, и поместье Шарля сияло всей своей красотой.

Наконец Шарль вывел из конюшни Мавра, Жюли легко вспрыгнула в седло, а сам кюре пошел рядом. Пес Жермен увязался за ними, путаясь под ногами у андалузца. Компания вышла на луг. Шарль взял с собой одеяло, книгу и большую шляпу. Расположившись на лугу, кюре погрузился в чтение мемуаров г-жи де Моттвилль. Жермен гонялся за бабочками, а Жюли понеслась по лугу. Девушка была великолепной наездницей, она почти что летела верхом на жеребце, от восторга раскинув в стороны руки. Вечер обвевал ее тело, солнце грело кожу, и девушка физически ощутила шквал ослепительного счастья.

Жюли въехала в небольшую рощицу. Яркая зелень ласкала взор и душу, а птица разливались трелями, воспевая торжество лета.

Вдалеке между деревьями еще не рассеялся туман...

Вдруг Мавр резко остановился, прядая ушами, и в тот же миг Жюли услышала треск сучка за деревом справа. Конечно, это мог быть какой-нибудь зверек, но девушка не стала раздумывать. Она пришпорила коня, и за считанные секунды Мавр вынес ее из рощи на луг.

Подлетевшая к Шарлю, Жюли была так взволнована, что тот спросил сам:

– Что случилось?

– Мне показалось, что за мной кто-то шел.

– Это нервы, Жюли! Потерпи еще немного: если слежка за нами действительно ведется, то мсье Бежак скоро внесет ясность.

Солнце припекало все ощутимей, и Шарль с Жюли принялись собираться домой...

Подойдя к садовой калитке, оба почувствовали, как тревожно забились сердца: калитка и все двери дома были распахнуты настежь и нереальная тишина обнимала особняк...

Опрометью бросились Шарль и Жюли в дом. Двери кладовки, где Шарль спрятал драгоценную находку, были распахнуты, а в кухне... сидела привязанная к стулу Барбара с мешком на голове.

* * *

– Барби!

– Барбара!

Оба бросились к экономке. Жюли сдернула мешок с головы Барбары, а Шарль развязывал веревки. М-ль Барбара находилась в полуобморочном состоянии. Она жестом показала, что хочет выпить воды, и только после нескольких глотков обрела способность говорить.

– Кто это сделал? – в один голос закричали Жюли и Шарль.

– Не знаю!

– Как?! Среди бела дня вам надевают на голову мешок, привязывают к стулу, похищают сокровища, а вы ничего не знаете? – изумился Шарль.

– Вот именно! Я стояла в кухне, спиной к двери, и чистила овощи, как вдруг кто-то накинул на меня мешок, а потом бросил на стул и привязал. Я даже не слышала шагов, только ощущала прикосновение ножа к шее.

– Это был один человек? А по голосу вы не узнали, кто это? Хотя бы голос был мужской или женский? – посыпались вопросы.

– По-моему, человек был один, а вот кто это – я не смогла узнать, за все время он не проронил ни слова.

Когда Барбара окончательно пришла в себя, все трое отправились в кладовку, в надежде обнаружить хоть какие-нибудь следы. Но ничего не было заметно. Даже на улице не оказалось следов, так как прямо от двери черного хода, откуда вынесли сокровища, шли плиты, какими была выложена дорожка.

– Нужно вызвать мсье Бежака! – решила Жюли и побежала звонить в полицейский участок.

Полицейские прибыли через полчаса. Мсье Бежак вел допрос потерпевшей в беседке, а по саду бегал сержант Сегье, рассматривая все в лупу и делая какие-то пометки в блокноте.

– А как обстоят дела со слепком следа преступника? – налетела на Бежака Жюли.

– Немного терпения, мадемуазель! Думаю, не позднее, чем завтра, я смогу назвать его имя.

– Вы можете что-нибудь сказать нам по поводу сегодняшнего происшествия? – поинтересовался Шарль.

– У-у-у-вы, пока, к сожалению, ничего, – произнес г-н Бежак, раскачиваясь с каблука на носок. – Но, смею полагать, это ненадолго.

Еще немного побродив по саду, полицейские, наконец, раскланялись и ушли.

К наступлению ночи обитатели особняка подготовились тщательно. Все окна и двери и даже слуховые оконца были надежно закрыты. Жюли потушила свет и, надев легкую сорочку, легла в постель. Девушка пыталась выстроить цепь логических умозаключений, но запах лаванды, источаемый бельем, стрекот цикад и дневная усталость погрузили ее в приятную дрему. Жюли натянула одеяло до подбородка и смежила веки.

Все произошло в следующую секунду. Дверь ее спальни распахнулась, и в комнату ворвался Шарль. Он снова был в своих ослепительных кальсонах, а на плечи набросил простыню.

– Жюли! Жюли! Я знаю, где они!

– Кто они? – вскочила Жюли, ошарашенная неожиданным визитом дяди.

– Доспехи, Жюли! Посуда находилась в спальне, а расположена она была в виде доспехов. Это и есть подсказка! По идее, столовая утварь не должна находиться в спальне. Где ее место? Правильно, в кухне! Так вот, раз посуда была спрятана в спальне, нетипичном для нее месте, то и доспехи находятся тоже в неположенном для них месте – в кухне!

– Гениально, дядя! – завопила Жюли и осеклась: ей не хотелось будить и пугать Барбару.

– Значит, – Жюли перешла на шепот, – если посуду мы обнаружили там, где стояла кровать, то и доспехи должны быть там, где очаг!

– Умница! – засиял Шарль.

– Собирайся, дядя! – вскочила Жюли. – Идем сейчас же!

 

* * *

Нескольких минут хватило Шарлю и Жюли, чтобы собрать все необходимое и вылезти в окно спальни Жюли... Темнота обступила их, и девушка поежилась от страха и прохлады. Шарль не рискнул зажечь фонарь, боясь разбудить Барбару. Жюли держалась за ремень его брюк, чтобы не споткнуться в темноте и не поднять шума. Они вышли за калитку. Пройдя некоторое расстояние, Шарль включил фонарь. Жюли перестала спотыкаться, и идти теперь было значительно легче.

– Сумеем ли мы перебраться через ров ночью? – заволновалась Жюли.

– Будем надеяться, – уклончиво ответил кюре.

...Все небо было усыпано большими яркими звездами. Пара подошла ко рву. Шарль передал племяннице фонарь, а сам принялся искать в кустах доску.

– Странно! – проговорил он. – Ее здесь нет.

– Как нет? – насторожилась Жюли.

– Нет и все.

– Может, ты позавчера забросил ее слишком далеко в кусты?

– Нет, Жюли, нет, – пошептал Шарль тревожно. Потом он взял фонарь и подошел ко рву.

– Вот она! – в один голос прошептали Шарль и Жюли. И действительно, через ров была перекинута их доска.

– Что это значит, дядя? – спросила Жюли, холодея.

– Это значит, дорогая, что мы здесь не одни! – ответил кюре неподобающе бодрым голосом.

Шарль пошел вперед, ведя за руку племянницу. Фонарик был включен на самую слабую мощность. Перейдя ров, Шарль выключил фонарь, и спутники двинулись дальше на ощупь. Пробираясь через отверстие в воротах, Жюли сильно ободрала колено.

– Жюли, – зашептал Шарль, – теперь будь осторожна. Эту часть замка, куда мы направляемся и где находится кухня, ты не знаешь. Чтобы не поднимать шума, берись за мою руку.

Жюли согласно закивала головой, как будто Шарль мог это увидеть. Взявшись за руки, они направились вперед в полной темноте, лишь только сквозь трещины стен слабо светили звезды... Жюли цепко держалась за руки дяди. Она уже устала считать повороты, прежде чем Шарль остановился и прошептал:

– Мы пришли!

Затем он включил фонарик...

Их взорам предстал квадратный зал, в центре которого располагался полуразвалившийся очаг. На потолке уцелели крюки, на которых когда-то подвешивалась посуда. Никаких сомнений в том, что это кухня, не возникало.

– Видишь, Жюли, – прошептал Шарль, – очаг почти что развалился, так что, думаю, непосильной работы для нас не предвидится.

Кюре поставил фонарь на пол и вытащил кирку и саперную лопатку.

– Дядя, – обратилась к нему Жюли, – но если мы будем разбирать очаг, тот, кто находится здесь, может нас услышать.

– Я думаю, он все же не собирается убивать нас! – ответил Шарль и прислушался.

Тишина стояла в замке, только где-то под самым потолком раздавался слабый шорох.

– Это, наверное, летучие мыши, – пояснил кюре.

Они приступила к поиску. Шарль при помощи длинного ножа выковыривал камни, из которых был сложен очаг, а Жюли светила фонарем.

...Через полчаса работы очаг был почти разобран. Жюли уже собиралась разочароваться, как вдруг нож Шарля уперся во что-то твердое...

Шарль осторожно извлек еще один камень и... И в свете фонаря, сквозь почти полуистлевшую мешковину, блеснул желтоватый металл...

Через минуту обалдевшая Жюли принимала из рук Шарля золотые налокотники, наколенники, перчатки, шлем и нагрудник.

Чудовищный силой воли Жюли удерживала рвущийся вопль восторга.

– Дядя, это же сказка! – шептала она. – Это чудо!

Но настроение дяде отравляло ощущение близкой опасности, поэтому он ловко сложил доспехи в мешок и отодвинул его в сторону.

...Все последующее произошло слишком быстро, чтобы Шарль и Жюли смогли защитить себя... Сильный удар чем-то тяжелым свалил с ног Шарля, а Жюли выронила фонарь. Кюре упал без звука и погрузился в беспамятство...

Жюли почувствовала, как две крепкие руки схватили ее за шею. Ужас забился во всем теле девушки, и, набрав полные легкие воздуха, она дико заорала:

– Мишель, Габриэль, на помощь!

...Руки разжались, тяжелое дыхание незнакомца растворилось в ночи, и Жюли осталась на полу одна, возле бесчувственного Шарля. Она попыталась нащупать фонарь, но это ей не удалось. Тогда она подобралась к Шарлю. Девушка провела рукой по волосам кюре и, вскрикнув, отдернула руку... Ее пальцы коснулись чего-то теплого и вязкого... Это была кровь. Жюли приподняла голову Шарля.

– Дядя! – позвала она в отчаянии. – Дядя!

Шарль вздохнул и слабо пролепетал:

– Где мы, Жюли? Почему так темно?

– Дядя, мы в замке. На нас напали! Нам нужно выбираться отсюда!

Шарль был очень слаб. Он с трудом поднялся на ноги и несколько минут стоял, опершись на хрупкие плечи племянницы. Наконец он собрался с силами, и Жюли осторожно повела его, держа под руку. В другой она тащила тяжеленный мешок с доспехами.

 

* * *

Обратная дорога заняла около двух часов. На свежем предутреннем воздухе Шарлю стало немного лучше, но переход через ров с двойной тяжестью стал для Жюли настоящим испытанием.

Когда они наконец подошли к дому, уже рассвело. Жюли была на грани того, чтобы лишиться чувств. Она оставила на ступенях крыльца совсем обессиленного Шарля и сокровище и что есть силы заколотила в дверь. Через минуту на пороге возникла ошарашенная Барбара, закутанная в шаль.

Увидев кюре в крови и Жюли, едва держащуюся на ногах, Барбара всплеснула руками и ринулась на помощь. Вдвоем они почти что занесли Шарля в дом и уложили в постель. Потом Барбара вызвала врача и, бросив драгоценный дар Людовика Святого в кладовку, занялась Жюли...

Доктор, г-н Ролле, явился довольно быстро. Шарль к тому времени пришел в сознание. Доктор, после совершения необходимых осмотра и процедур, сделал заключение, что серьезных повреждений нет.

– У вас, господин кюре, на редкость крепкий затылок. Вы получили ссадины, подкожную гематому и легкое сотрясение мозга. Я настоятельно рекомендую абсолютный покой и хорошее питание. И если вы будете неукоснительно выполнять мои рекомендации и распоряжения, меньше чем через неделю встанете на ноги. И еще, господин кюре, – здесь доктор замялся и заерзал на стуле, – э-э... вы сами понимаете, что в деревне трудно утаить что-либо, а уж тем более нападение на священника. Что вы позволите мне говорить, чтобы удовлетворить любопытство ваших прихожан?

Шарль де Сов окинул взором домашних, потом посмотрел на доктора, шумно вздохнул и произнес:

– Скажите, что я стал жертвой собственной неосторожности, пойдя на раскопки ночью и упав на острые камни. Не нужно пугать людей. Ведь они, узнав правду, будут бояться выходить вечером из дому.

Г-н Ролле заверил Шарля в неразглашении истинной причины происшествия и, дав еще некоторые рекомендации по уходу за пострадавшим, откланялся. Барбара кинулась провожать доктора, а затем принялась готовить куриный бульон и медовый отвар для Шарля и Жюли.

Спустя час после ухода доктора по вызову Барбары в особняк де Сов явилась полиция.

Г-н Бежак ворвался шумно и всем своим видом выражал озабоченность и гордость одновременно.

– Господин кюре! – начал он оглушительно, возникая в проеме дверей спальни. – Примите мое искреннее сочувствие!

– Благодарю вас, мсье Бежак, – ответил кюре неподдельно слабым голосом.

– Как же это могло произойти? – продолжал сострадать полицейский. Для полиции, естественно было сделано исключение – им была ведома истинная причина плачевного состояния кюре.

– Я поплатился за свою неугомонность, – улыбнулся Шарль.

– А вы не сумели разглядеть напавшего на вас? – поинтересовался г-н Бежак.

– Нет, мы ровным счетом ничего не увидели, иначе бы мы уже сообщили вам все... – ответил кюре.

– Ну, что ж, – потер руки полицейский, – желаю вам скорейшего выздоровления. А у меня для вас очень приятная новость.

– Вот как?! – встрепенулась Жюли. Она устроилась в кресле у изголовья Шарля и пила только что приготовленный Барбарой ароматный кофе.

– Да! – гордо ответствовал г-н Бежак. – Преступник пойман!

Шарля только собственное благоразумие удержало от того, чтобы вскочить в изумлении. А Жюли пружиной выпрыгнула из кресла, расплескав кофе. Бежак остался доволен такой реакцией на свое заявление и поэтому, не дожидаясь расспросов, торжественно начал:

– Человек, который следил за вами все это время, человек, которого м-ль Жюли заметила в саду, и человек, который, возможно, похитил сокровища и напал на м-ль Барбару и, наконец, на вас, г-н кюре, – это Жан-Мишель де Сен-Сюльпис, уроженец Парижа, остановившийся в нашей гостинице.

Все находящиеся в комнате замерли с открытыми ртами. Первой обрела способность говорить Жюли:

– И он во всем признался?

– Признался только в том, что следил за вами и находился в саду ночами, – ответил бравый полицейский.

– Но зачем? – выкрикнула Жюли.

– Об этом он умалчивает. Но я добуду у него это признание, будьте уверены!

Г-н Бежак, закончив свою речь, выслушал благодарность от всех обитателей особняка и попрощался. Перед уходом он, смущаясь, спросил:

– Э-э... позвольте полюбопытствовать, но не ради праздности, мсье кюре, нашли ли вы что-нибудь ценное в замке в эту злополучную ночь? Я спрашиваю это к тому, что если какое-нибудь сокровище находится в доме, вы все подвергаетесь опасности!

– Но какой, г-н Бежак? – удивилась Барбара. – Ведь преступник пойман!

Мимолетное замешательство отразилось на лице полицейского и тут же исчезло. Он вернулся в комнату и, сев на стул, пояснил:

– Но у него могли быть сообщники. А я смог бы обеспечить вас охраной.

– Нет, благодарю вас, г-н Бежак! – ответил Шарль. – Это совершенно излишне. Мы ничего найти не успели.

Хорошо, что г-н Бежак в момент разговора с кюре не взглянул на Жюли, так как девушка была уже готова открыть тайну доспехов Луи Святого. И то, что Шарль скрыл это от полицейского, удивило ее.

Мсье Бежак обратился к Жюли:

– Мадемуазель, я попросил бы вас подробно рассказать мне еще раз все, что произошло. Постарайтесь припомнить все детали.

Жюли кивнула. Она подробно рассказала даже то, как и во сколько им пришла идея отправиться ночью в замок.

– Когда же на вас напали? – поинтересовался г-н Бежак.

– Когда мы всё сложили в мешок! – выпалила она и осеклась: – Ой!

– Что, простите, сложили? – застыл Бежак.

– А-а-а, вещи, инструменты! – нашлась Жюли и промокнула платочком выступивший на лбу пот.

Когда полицейские ушли, Жюли кинулась к Шарлю:

– Дядя, почему ты скрыл от него? Я чуть не проговорилась. Без твоего разрешения я не осмелилась говорить. Надеюсь, он ничего не заметил.

– Потому что, Жюли, еще ничего не известно о том, кто на нас напал, – ответил кюре.

– Но г-н Бежак сказал...

– Г-н Бежак сказал, что подозреваемый признался в слежке за нами и всё.

– Как это всё, дядя?! – возмутилась девушка. – Поэтому он и следил за нами, чтобы знать о нас всё! Иначе откуда бы он узнал, что мы намереваемся идти в замок ночью?

– Жюли, то, что мы нашли – мировая сенсация, и не нужно бездумно рисковать. Вот когда вина подозреваемого будет доказана бесповоротно, тогда и можно рассказать всё.

Жюли оставалось только согласиться, что ее дядюшка прав.

 

* * *

Кюре быстро поправлялся. Благодаря уходу Барбары и Жюли он уже мог вставать с постели, хотя и ощущал легкое головокружение. Доктор навещал его каждый день.

Жюли все более негодовала на молодого человека, обвиненного в нападении.

– Я не понимаю, в чем дело? Кто он? – высказывала она Барбаре, сидя в кухне, где экономка месила тесто для пирога. А Жюли, вне себя от волнения и возмущения, поедала начинку из черники.

– Пока ты поймешь это, ты слопаешь всю чернику и мне придется начинять пирог бог весть чем, – пошутила Барбара, отодвигая от девушки чашку с ягодами.

– Но подумай, Барбара! Ведь он не местный житель, а приехал из Парижа с целью совершить преступление, и именно убийство! Что мы ему сделали и откуда он вообще узнал о нас?

Три дня прошло в разных измышлениях, пока Шарль выздоравливал. Наконец Шарль был практически здоров, и его с Жюли и Барбарой вызвали в полицейский участок.

Волнение кюре проявилось лишь в том, что на его щеках выступил чуть заметный румянец. Барбара сохраняла спокойствие и невозмутимость. И только Жюли была настроена воинственно, как боевой конь. Стройная, в белоснежном костюме, выгодно подающем ее точеную фигурку, девушка выбивала дробь каблучком, пока им оформляли пропуск.

Процедура оформления не заняла много времени. Шарль, Жюли и Барбара вошли в кабинет г-на Бежака.

Завидя посетителей, тот выскочил из-за стола и кинулся им навстречу.

– Господин кюре, мадемуазель Жюли, мадемуазель Барбара! Прошу вас, располагайтесь! – трещал он. – Сейчас приведут обвиняемого. А вас я попрошу дать свои показания на бумаге.

Жюли еще не закончила писать, когда в кабинет ввели преступника. Девушка отложила ручку и, тщетно пытаясь унять волнение, невольно сузила глаза.

Сначала вошел полицейский и встал у дверей, а затем возник высокий молодой человек в светлом летнем костюме. Он был атлетически сложен, черные волнистые волосы аккуратно подстрижены, красиво очерченные брови разлетались над голубыми глазами, прямой нос и по-детски надутые губы дополняли его облик. Взгляд, которым он прошелся по всем присутствующим, выражал недоумение и обиду. Так смотрят несправедливо наказанные дети. Когда же его глаза встретились с глазами Жюли, молодой человек заметно заволновался. Обвиняемого попросили сесть на стул, полицейский встал неподалеку, и тогда г-н Бежак начал:

– Господин де Сен-Сюльпис, вы обвиняетесь в слежке за этими людьми с целью последующего на них нападения.

– Это ложь! – бесстрастно возразил молодой человек и снова смутился, взглянув на Жюли.

– Бессмысленно отпираться. Вы сами признали свою вину, все запротоколировано, – произнес г-н Бежак.

– Я признал только то, что несколько ночей провел в саду господина кюре, но это не связано с нападением на него и его семью, к которому я не имею никакого отношения. И я подтверждаю только это, все остальное я скажу в присутствии моего адвоката, который прибудет сюда через день.

– Ваше право, – расплылся в благодушной улыбке г-н Бежак.

– Позвольте! – вдруг прозвенел голос Жюли. – А ради чего вы следили за нами?

Молодой человек совершенно смутился и, не ответив, уставился в пол.

– В конце концов! – раскипятилась Жюли. – Что мы вам сделали такого, что вы вознамерились нас убить?

– Я не нападал на вашего дядю, мадемуазель! – вскочил юноша со стула. На него тут же навалился полицейский.

– Для чего же вы следили за нами?! – вне себя от гнева выкрикнула Жюли, тщетно удерживаемая Шарлем.

– Потому что я люблю вас!

* * *

– Каков наглец! – шипела Жюли, расхаживая вечером по комнате перед камином, кутаясь в пушистый купальный халат. – Скользкий, мерзкий тип!

– Справедливости ради, Жюли, следует заметить, что он очень хорош собой, и, признаться, мне трудно поверить в его виновность, – сухо изрекла Барбара.

– Барби! – возмутилась Жюли, как будто экономка сказала что-то чудовищно непристойное.

Шарль не разделял яростного негодования племянницы, он думал о чем-то.

...Как и говорил юноша, его адвокат прибыл через день. Молодой человек оказался представителем древнего рода де Сен-Сюльпис, носил графский титул и к тому же должен был унаследовать огромное состояние. На все вопросы он отвечал одно: он действительно наблюдал за домом кюре, но причиной такого его поведения была любовь к м-ль Жюли, в которой ему пришлось признаться. На этом основании адвокат и выстраивал свою защиту...

Версия следствия рушилась, но через несколько дней защита юноши была подорвана тем, что г-н Бежак в гостиничном номере юноши нашел серебряный кубок, один из тех, что были похищены злоумышленниками...

 

* * *

Чтобы спасти сына, из Парижа спешно вылетели родители молодого человека с командой частного сыскного агентства. Граф и графиня де Сен-Сюльпис сразу же по приезде нанесли визит Шарлю де Сову. Пара произвела приятное впечатление на всех обитателей особняка, как ни пытались последние противостоять этому чувству. Особенно усердствовала Жюли, но и у нее ничего не получилось: обаяние и скромность матери молодого человека и неподдельное благородство его отца, словно вода, гасили огонь, бушевавший в сердце Жюли. Девушка высказывалась дерзко, негодуя на каждое слово супружеской четы, сказанное в защиту сына. Но родители юноши держались доброжелательно и только мягко возражали на все пылкие обвинения Жюли...

– Жюли, ты вела себя недостойно! – выговаривал ей за ужином Шарль. – Ты вся была во власти эмоций.

– Я права! – отрезала девушка. – Под угрозой находилась твоя жизнь, моя и Барбары!

– Но ты не должна была говорить с ними в таком тоне, – поддержала кюре Барбара. – Они же не провоцировали тебя на подобное течение беседы.

– Еще бы они это делали! – фыркнула Жюли. – Они прекрасно понимали, что, отступи они на дюйм от выбранной позиции, их сыну несдобровать. Хотя я и так не вижу шансов для его спасения.

– Давайте поужинаем в тишине и покое, – вздохнула Барбара. Сегодня она приготовила отбивные с кукурузой, салат из курицы и киви и пирог со сливками.

После ужина компания провела некоторое время в зале за просмотром телепрограмм. А потом все, утомленные дневными событиями, отправились отдыхать.

– Наконец-то теперь я могу спать с открытым окном, не боясь, что за мной следят, – произнесла Жюли перед дверью своей спальни. Она пожелала дяде и Барбаре спокойной ночи и скрылась в комнате.

Девушка с минуту постояла у окна, затем сбросила халатик, легла в постель и блаженно вытянулась под одеялом.

Предаваясь неге, она и подумать не могла, что ее высказывание о безопасности ночей слишком поспешно – за домом Шарля де Сова снова наблюдали.

 

* * *

Утром Жюли проснулась в бодром настроении и, напевая что-то романтическое, принялась собираться. За завтраком она поставила в известность домашних о намерении прогуляться с Мавром.

– Жюли, а вдруг нас вызовут в участок? – предположила Барбара.

– Но, Барби, я не собираюсь все дни ожидать вестей из участка! Я намерена вести привычный образ жизни, тем более, что мои каникулы не бесконечны.

Барбара не стала спорить с этим доводом. Девушка же направилась в конюшню, оседлала коня и в сопровождении пса Жермена выехала за ворота дома.

Жюли наслаждалась утром, пряностью летнего воздуха, теплом, исходящим от солнца, даже горячими каплями пота, стекающими по коже в вырез топика. В траве жужжали насекомые и почему-то именно от этого жужжания остро чувствовалось лето...

По возвращении она застала Шарля сидящим в беседке в саду. Разрумянившаяся Жюли плюхнулась на стул рядом и налила себе в стакан сок.

– Что нового, дядюшка?

– Ничего особенного, если не считать того, что Барбара готовит курицу с цитрусовыми по какому-то особому старинному рецепту и поэтому выгнала меня в сад, мотивируя это тем, что мне полезен свежий воздух

– Дядя, когда же мы посвятим время собиранию доспехов в целое? Неужели ты хочешь дождаться окончания процесса?

– Думаю, нет. Процесс обвинения и следствие пусть идут своим чередом, а мы потихоньку займемся доспехами.

Вечером Шарль позвонил в Париж своему давнему знакомому Морису де Бренвиллю, профессору истории и члену Академии Наук Франции. Разумеется, Шарль не стал говорить открытым текстом о найденном кладе и обошелся сообщением о существовании доспехов. Но у профессора и кюре была договоренность о том, что, если звонит Шарль и говорит о какой-нибудь находке, Морис должен знать, что найдено нечто очень интересное. Вот и сейчас Морис всполошился на другом конце провода и сообщил, что приедет через два дня.

Жюли присутствовала при разговоре и в нетерпении расхаживала по комнате. Наконец Шарль положил трубку и потер руки.

– Ну-с, Жюли, Морис выезжает, – сообщил он.

В этот момент появилась Барбара и пригласила к ужину.

Курица торжественно возлежала на блюде, вокруг нее толпились салатницы с законным содержимым, а лучи закатного солнца плескались в игристом анжуйском.

– Барбара! – проурчал Шарль, проглотив кусочек курицы. – Это непередаваемо!

Жюли согласно закивала головой и принялась энергично уничтожать свою порцию. Сегодняшняя прогулка пошла на пользу не только ей, но и ее аппетиту. Барбара довольно улыбнулась и неспешно приступила к трапезе.

После ужина Шарль снял со стены в зале пистолет восемнадцатого столетия с тем, чтобы почистить его, и скрылся у себя в комнате. Барбара удалилась на покой с томиком нового любовного романа, а Жюли занялась тем, что искупала Жермена. Затем Жюли вернулась в свою комнату, а следом пришел пес, укутанный в попону из махрового полотенца. В доме воцарилась тишина. Жюли нырнула в постель, Жермен, отфыркиваясь, лег на коврик рядом с кроватью. Жюли лежала и слушала треск сверчков за окном. Веки ее уже начали слипаться, мысли путались, и сладкая дрема оковала тело. И вдруг... Легкий шорох за окном вывел ее из этого состояния. Нервы девушки еще не пришли в норму после нападения в замке, и малейший намек на опасность мобилизовывал ее реакцию. Жюли вскочила и, накинув халатик, выскользнула в коридор. Сквозь окна лился лунный свет. Проходя мимо зала, Жюли, цепенея от ужаса, увидела, как там промелькнула чья-то тень...

Девушка одним прыжком оказалась в дверях спальни Шарля. Шторы в его спальне были плотно задернуты, к тому же свет ночной лампы слабо освещал комнату, и Шарль вряд ли мог заметить что-то подозрительное. Но когда Жюли возникла на пороге спальни, кюре понял все сразу. Такого ужаса на лице племянницы он не видел никогда. У Жюли нашлись силы только указать пальцем на коридор позади себя. Шарль пружиной выпрыгнул из постели и, набросив халат, с раритетным пистолетом в руке, выбежал в коридор. Там стояла тишина. Скорее всего, злоумышленник еще не проник в дом.

– Вызови полицию! – шепнул Шарль племяннице.

Жюли, стуча зубами, скользнула в зал и, не попадая пальцем в отверстия телефонного диска, кое-как набрала номер полицейского участка.

Шарль направился к кладовке. Жюли вскоре присоединилась к Шарлю, в руках у нее была кочерга.

...В замочную скважину просунули что-то металлическое, раздался легкий щелчок, и в образовавшуюся входную щель пролился лунный свет. У Жюли пульсировала каждая жилка и в глазах расплывались красные круги в такт биению сердца. Щель расширилась, и в дверь протиснулся мужчина... Он на цыпочках направился к кладовке, взялся за ручку двери...

– Не двигаться! – негромко произнес Шарль и бросился на мужчину. Оба рухнули на пол, а Жюли заметалась над ними:

– Осторожнее, дядя!

Вспыхнул ослепительный свет. На мгновение Шарль замер. Рядом с кладовкой стояла Барбара, бледная, как полотно. По лестнице, бешено лая, мчался Жермен, а в дверь дома ворвались полицейские.

Через минуту все было закончено. Шарль быстро поднялся. Мужчина в темном тренировочном костюме, лежащий под ним, не торопился встать, прикрывая лицо вязаной шапочкой. К нему подошел сержант и, направив на него пистолет, коротко приказал:

– Встать!

Мужчина отнял от лица шапочку, и по комнате прокатились изумленные восклицания всех присутствующих, включая полицию... Перед опешившими людьми стоял г-н Бежак...

 

* * *

Волнующие подробности стали известны спустя два дня. Частные сыщики, что приехали с родителями Мишеля де Сен-Сюльпис, провели блестящее расследование.

Оказалось, что Серж Бежак уже давно следил за Шарлем де Совом. Сенсацией для Шарля и его близких явилось то, что Бежак происходил от незаконной ветви рода де Невер. Он знал о существовании доспехов и всегда боялся, что однажды появится законнорожденный представитель рода герцогов и предъявит свои права на замок и искать доспехи будет уже невозможно. А поиски самого Бежака не дали никаких результатов. К тому же ему всегда мешал Шарль, почти все свободное время проводящий на раскопках. И наконец – удача! М-ль Барбара нашла ларец! Разумеется, г-жа де Жюрди, узнав о находке, разнесла эту весть по всей деревне. Бежак знал и о том, что существует документ, подсказывающий, где находятся доспехи и что лежит в ларце. Описание ларца, найденного Барбарой, дало понять Бежаку, что это тот самый ларец, фигурировавший в семейных преданиях.

Тому, как ларец оказался на территории усадьбы кюре, тоже имелось объяснение. Отец Шарля был дружен с последним из рода герцогов де Невер, и именно они вдвоем решили спрятать доспехи, так как начиналась Вторая мировая война. В тот день, когда Шарль и Жюли нашли драгоценную утварь, Бежак следил за ними. Увидев, как Барбара задергивает шторы, чего ранее никогда не случалось, он понял, что они что-то нашли. Дождавшись, когда экономка останется дома одна, он напал на нее. Когда же Бежак обнаружил, что доспехов в доме нет, он снова принялся за слежку. И однажды ночью заметил, что в саду он не один. Причину присутствия молодого человека Бежак понял сразу. Слишком ясно тот выражал свои чувства: вздыхал при появлении девушки в окне, шептал ее имя и вообще вел себя, по мнению Бежака, как влюбленный теленок.

В одну из ночей Серж Бежак все же решился на раскопки, но каков же был его испуг, когда он увидел свет фонаря в замке. Он пробрался вслед за Шарлем и Жюли и, не зная, нашли они что-нибудь или нет, напал на Шарля. Затем он решил выведать информацию у Жюли, запугав ее. Но та изловчилась и завопила, зовя на помощь каких-то Мишеля и Габриэля. Бежак испугался, оставил девушку и скрылся, не догадываясь, что сокровище лежало от него на расстоянии шага.

То, что Барбара обратилась в полицию, явилось для него даром судьбы. Теперь он мог бывать в доме и, более того, выспрашивать подробности, подбираясь таким образом к своей цели. Конечно же, то, что Жюли почти проговорилась о сокровище, Бежак понял сразу. Чтобы отвлечь от себя подозрения, он решился подставить молодого человека, влюбленного в Жюли, тем более, что тот из благородства не сразу признался в этом, не желая скомпрометировать девушку. Уже после его ареста Бежак пронес в номер юноши серебряный кубок, похищенный из кладовки Шарля.

То, что юноша оказался из известной и влиятельной семьи, Бежака расстроило. Поначалу он хотел впутать в это дело еще более невинного человека – племянника мадам де Жюрди, также обратившего внимание на Жюли. Но дело осложнила бригада частных сыщиков из Парижа, и Бежак решился действовать на удачу. Как к нему отнеслась последняя – уже известно.

 

После суда над Бежаком Жюли не знала, как просить прощения у Жан-Мишеля и его родителей. К счастью, г-да де Сен-Сюльпис оказались образцом благородства и великодушия. Девушка выведала, каким образом молодой человек оказался в маленькой деревне. Жан-Мишель направлялся на отдых в Сен-Тропе, но в поезде увидел Жюли. Молниеносная любовь нарушила все его планы. Он, не раздумывая, сошел с поезда, чтобы не потерять Жюли из вида.

Добрые отношения между г-дами де Сен-Сюльпис и де Сов были скреплены роскошным ужином в исполнении Барбары. На этот раз ей изо всех сил помогала Жюли.

Жан-Мишель пребывал на вершине блаженства: Жюли была с ним ласкова и приветлива, но не для того, чтобы вымолить прощение. Она больше не смотрела на него, как на убийцу, а уже восхищалась его красотой и им самим...

– Жюли, – встрепенулся Шарль за ужином, – а все же, кого ты звала на помощь тогда, в замке? Кто эти Мишель и Габриэль?

Жюли потупилась и, смущаясь, произнесла:

– Я так испугалась, оставшись один на один с убийцей, что закричала имена Мишеля и Габриэля. Это... Архангелы Михаил и Гавриил...

 

* * *

Через несколько дней Шарль и Жюли были в Париже. Морис де Бренвилль взял на себя все, необходимое для того, чтобы о нахождении доспехов Луи Святого узнал весь мир. Жюли купалась в собственной славе и любви Жана-Мишеля. Она была счастлива.

Матушка Жана-Мишеля сочла пророчеством то, что Жюли в момент опасности прокричала имя Мишель. Она расценила это как знамение.

Барбара, побыв немного в Париже, вернулась домой, присмотреть за хозяйством и подготовиться к свадебному торжеству – через месяц молодой граф Жан-Мишель де Сен-Сюльпис и мадемуазель Жюли де Сов намеревались венчаться в соборе Нотр-Дамм-де-Пари.

...На свадебной церемонии молодые блистали. Шарль благословлял их даже чаще, чем это полагалось. Барбара отступила от привычного ей пуританского стиля в одежде и своими пухлыми плечами, поданными в довольно смелом декольте, притягивала не один мужской взгляд. Даже пес Жермен и кот Арман присутствовали здесь и на их шеях красовались белые бабочки.

А к концу свадебного вечера Жюли и Жан-Мишель унеслись на Мавре, в гриву которого были вплетены белые ленточки, в каштановую рощу, окутанную волшебными лиловыми сумерками...