Год без тебя

Константин Смородин

 

31 октября 2012 года умерла Анна Смородина. В первом номере за прошлый год мы дали воспоминания о ней, на протяжении года в журнале (№№ 2, 6) публиковались подборки стихов из её посмертной книги «Восклицательный знак», собравшей в полноте поэтическое наследие Анны.

И вот уже на пороге 2014 год. Прошло немногим более года со дня её смерти. Всего год. Для кого-то обычный, стремительный год, а для меня – целый, огромный, полновесный год. Первые девять-десять месяцев время, казалось, в обычный период вмещает несколько мер часов, минут, секунд. А затем время сдвинулось, стронулось, как ледоход на реке, потекло-пошло, возвращаясь в своё привычное стремительное русло.

Жизнь продолжается. Всё меняется. Никуда от этого не денешься. Мы – странники на земле. Но память остаётся. Вечная память!.. 

 

1. Из «Посланий к Анне»

 

* * *

Ты была бальзамом на мои язвы,

теперь всё болит, а лекарства нет,

ты была для меня матерью, государством,

нашей юности сохранённый свет.

Ты была для меня женой и другом,

любовницей и музой в одном лице,

ты была королевой, смыслом, югом,

солнцем закатным на нашем крыльце.

 

Ты была соловьиной песней в берёзовой роще,

любимым видом с нашего холма,

с тобой мне казалось море перейти проще,

чем без тебя не сойти с ума.

 

Как я любил провожать тебя на озеро утром,

смотреть, как ты плаваешь в солнечных лучах.

Какой ты была прекрасной, спокойной и мудрой,

и как легко было говорить с тобой о чём-то или молчать...

13.11. 2012 г.

 

* * *

Дремлю-томлюсь один на диване. Болею.

Была б ты жива-здорова,

сейчас бы сидела на работе,

мы бы перекидывались эсэмэсками.

А когда б ты пришла,

я, опережая кошку,

вышел бы тебя встречать

и по твоим глазам увидел,

что ты соскучилась.

 

Вот это и есть земная любовь?

Вот это и есть.

19.11.

 

* * *

Мне иногда кажется, что ты – выдумка.

Ну разве могла быть такая на свете:

красивая, чуткая, такая умная, глубокая,

такая талантливая, тонкая, аристократичная изнутри,

такая верная, нежная, такая кроткая...

Ну разве могла быть такая?..

Разве уместятся в одном человеке столько достоинств?

Если б не бесконечные свидетельства в доме, в вещах,

в памяти, в письмах, в книгах, в тех поступках,

которые ещё не забылись, – я б, наверное, не поверил.

 

Анечка, неужели ты была такая хорошая? Неужели?

Разве так бывает?

 

Надо покопаться в памяти, поискать –

                                             были ли у тебя недостатки?

Да, были. Ты слишком переживала за других,

особенно – за меня...

 

Ты даже когда умирала, никому не хотела досадить...

19.11.

 

* * *

Плачу, как атеист,

скорблю, как маловер...

Любимая, ведь ты – жива,

ты где-то в объятьях сфер.

Опять – трудно тебе,

ты проходишь мытарства,

а я – раскис,

и вместо покаянных молитв –

скорблю, как маловер,

плачу, как атеист...

20.11.

 

 

* * *

Ты научила чистой любви,

ты приручила – дикого, злого,

ты подарила мне Бога Слова,

ты омыла душу мою слезами...

И вот стою я, такой хороший,

такой богатый, такой румяный,

один

на большой дороге...

23.11.

 

* * *

Октябрь моих слёз,

ноябрь моего горя...

Как холодно среди берёз

на холме нашем голом.

Ты любовь пробудила в крови,

ты поделилась собой, как хлебом.

Слёзы в озере раствори

и укрой меня небом.

26-30.11.

 

* * *

Всё, что есть у нас, ещё не наше,

Наше только то, что потеряли...

Г. Ф р о л о в

 

Наша прошлая жизнь превращается в легенды и мифы.

Что откроется в темноте после того, как зашло моё солнце?

Корабль памяти рано или поздно натолкнётся на рифы,

и неизвестно – кто из пассажиров спасётся.

И если быть до конца честным, мне от этого страшно:

всё дальше уходишь в прошлое ты от меня, дорогая.

А то, что душа твоя жива – верю, – и помнит меня даже.

Только смотришь ты сверху на жизнь по-другому,

                                                           потому что сама – другая.

Всё обнажилось до дна, и я пред тобой ничтожен,

любовь не слепит глаза, а озаряет сокрытое даже.

Напрасно сказал поэт, что прошлое – наше, Боже,

оно – Твоё, в Твоей воле, и Ты нас ведёшь дальше...

3-4 (в ночь). 1.2013 г.

 

 

* * *

Прости меня, Господи,

за ропот и за слёзы,

за то, что не могу принять

волю Твою беспрекословно.

Прости меня, Господи,

за то, что ищу розы

без шипов, снег – без морозов,

жизнь – без страданий,

отрезание руки – без боли,

словно

я снова в раю –

и ничего плохого не делал,

не срывала плода

с Древа Познания Ева,

и мы не ели его,

никогда не ели...

Прости меня, Господи,

за то, что я путаю берёзу с елью.

Прости меня, Господи,

за то, что я такой неразумный,

да что там – глупый,

но ещё более того – несчастный.

Прости меня, Господи,

с сумуй грехов моих, сумма

коих не делится на части,

потому что пронизали меня страсти.

Прости меня, Господи,

и не прогоняй из чащи.

Я ещё надеюсь одолеть себя,

излечиться от страстей, но вижу –

без Твоей, Господи, помощи

мне конец, и конец всё ближе.

Ты посылаешь помощь Свою,

но она тяжела и принять её трудно,

и потому повторяю опять и опять

беспробудно:

прости меня, Господи,

за ропот и за слёзы,

за то, что не могу принять

волю Твою беспрекословно.

Прости меня, Господи,

за то, что ищу розы

без шипов, снег – без морозов,

жизнь – без страданий,

отрезание руки – без боли,

словно

 

я снова в раю...

4.01.

 

 

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

 

                Благословенно царство серебра...

А. С м о р о д и н а

 

Господь родился от Девы –

и мы родились в жизнь вечную.

Поэтому на Рождество Россия

украшена торжественным

снежным покровом.

День нежно-синий.

Воздух звенит.

В лесах на елях искрятся снежинки.

К ночи разыгрывается метель –

и всё вокруг начинает сверкать и переливаться.

И сколько б ни было в мире горестей и бед –

воздух сегодня пронизан волокнами благодати,

и каждый желающий может увидеть

её серебряные паутинки

(а на Пасху паутинки – золотые!)...

Что ещё хочется добавить?

Только: Господи, слава Тебе!..

6.01.

* * *

Счастье – это когда Господь

дарует взаимную любовь,

напоённую благодатью.

Счастье – это когда тебе хорошо

рядом с любимым человеком,

даже если вы молчите

и смотрите в разные стороны.

Счастье – это когда вы вместе,

взявшись за руки, идёте к Богу,

и отсвет Его любви на вас.

Счастье – это когда рядом с вами

ваши улыбающиеся дети.

Счастье – это когда вы стареете вместе,

но годы вас не уродуют друг перед другом,

а красят, потому что вы уже любите

не облик, не образ другого человека,

а его бессмертную душу...

8.01.

 

 

2. Вслед

 

* * *

                     Ты горечи моей попробуй...

А. С м о р о д и н а

 

Я столько горечи не пил от века,

пропитан ею до самого донца, –

так гибнут рыбы в отравленных реках,

так чахнут растения без солнца.

 

Меня не манят дальние дали,

меня не радуют музыка и стихи,

на меня обрушились ураганы печали,

меня треплют ветры тоски.

Я чувствую одиночество, будто в пустыне,

а не в тесном квартале, где нагромождены этажи,

пребываю. И всё по причине,

что никак не научусь без тебя жить...

 

 

* * *

Надо ли было кричать во всеуслышание

о том, что ты гибнешь, что тебе больно?

Может быть, надо было шепотом, тише,

и этого было бы довольно?..

 

Может быть, тихие слова слышны дальше,

для Господа не важна высота голоса?

Не знаю. Мне кажется: главное – без фальши.

И всё-таки, прости меня, Господи...

 

 

* * *

         А разве бабочка – малая тайна?

 Св. Николай Сербский

 

Бабочка проснулась в конце февраля,

облетела комнату и села на занавеску.

Она такая же, как была, а я

сильно изменился после дальней поездки.

 

Нет, жена моя не умерла,

а вышла на станции, мне известной.

Смахиваю хлебные крошки со стола

и смотрю на бабочку на солнечной занавеске.

 

 

* * *

Милая, начинаю тебя забывать

и от этого становится невыносимо.

Начинаю внутри себя рвать и метать,

как заклинанье твержу твоё имя.

Милая, начинаю замечать опять

на небосклоне звёздные блёстки,

слышать, как нетерпеливо сопят

стаи машин на перекрёстках,

 

видеть лица людей, тени птиц,

мелькающих в разлётах строений,

жить без тебя, воздух пить,

сладкий воздух весенний...

 

Милая, не хочу тебя забывать!

И, возвращаясь в тенёта реалий,

хочу бесконечно, хочу опять

чувствовать тебя сквозь дальние дали.

 

ВРЕМЯ

Как будто не было тебя... Ау!..

А время – туман,

его нельзя рукою ухватить...

Всё тонет в кисее молочной...

Расплывчато...

Чуть отойдёшь

и нет того, что только что

ты видел, чувствовал, любил...

А было ли?

И память –

коллекция картинок мысленных...

Давно придумали китайцы

притчу о бабочке,

которой снится сон...

Явь или сон?

Двойное отраженье.

Твоё? Её? Китайца Чжоу?

Всё сон – в итоге.

Дни наши – бабочки в тумане,

мелькают, яркие,

похожи друг на друга,

и всё же разные...

Мелькнёт день-бабочка

и гаснет в молоке тумана.

Следом – другой,

такой ажурный, невесомый,

его уносит порывом ветра...

День или бабочка?..

Вокруг – тумана кисея...

Мелькает что-то

(опять?.. опять!..)

цветное, яркое,

и гаснет в тумане...

Всего лишь –

двойное отраженье.

Мы сами себе снимся.

А время – туман,

хранитель бабочек...

 

 

Год без тебя

Я всё ещё завишу от тебя.

Я всё ещё живу тобой.

Я всё ещё дышу с тобой одним воздухом,

хотя тебя нет рядом.

Я всё ещё не освободился.

Я всё ещё не могу смотреть на твои фотографии,

перечитывать твои письма,

предаваться воспоминаниям...

Я всё ещё привязан к тебе.

Я всё ещё завишу от тебя.

 

Но я боюсь, что и ты зависишь от меня.

Там, в посмертии, я продолжаю тебя мучить,

и ты бьёшься, как лань, попавшая в силки,

на привязи моего страдания,

на привязи моей зависимости от тебя...

 

Какое тяжёлое слово: «зависимость».

В нём сочетаются «зависть» и «удавка».

Впрочем, есть и некое сочетание с любовью –

привязанность, соединение.

 

Какое замечательное слово: «равновесие».

Наверное, оно сочетается со всеми смыслами,

потому что всё может прийти в равновесие.

Я точно этого не знаю, так как равновесия ещё не обрёл.

Или наоборот – потерял,

ибо это ты меня уравновешивала...

Пол под ногами шатается.

Я выведен из равновесия как при землетрясении...

 

 

 

* * *

Хоть город переполнен, 
но некого любить...

А.  С м о р о д и н а

 

Как быть мне, если больно,

и от иной любви,

неведомые войны

бурлят в моей крови?

 

Тебя не забывая,

во сне и наяву

я всё ещё страдаю,

я всё ещё живу.

 

Реальность, но другая.

И, память теребя,

я всё ещё страдаю,

страдаю без тебя.

 

Немыслимою болью

пронизанный насквозь,

я всё живу любовью,

живя с тобою врозь...

* * *

Всё это было так давно

и всё же – это было.

Так превращает сок в вино

хмельная сила.

Смеркается. И всё синей

цвет вечереющей пастели.

И вдруг – как хоровод теней –

порыв метели.

 

Я пью горчащее вино

за тех, кого нет с нами.

И сумерки глядят в окно

безбрежными снегами.

 

 

* * *

И однажды вдруг с тревогой

начинаешь понимать,

что стоишь ты перед Богом

весь как есть, ни дать, ни взять.

Никуда уже не деться,

выведен из тьмы на свет.

В ужасе трепещет сердце.

Отступить бы, так ведь – нет,

некуда...