Храните чистоту искусства.

Инна Видяева


Беседы с художником А.А.Тутуновым

С картинами русских и советских живописцев мы, учащиеся 1950-х годов, знакомились не в музеях, а на уроках литературы в Саранской школе-семилетке №6. Наша любимая учительница Мария Петровна Слепова показывала нам репродукции, рассказывала о художниках, после чего мы садились за сочинение, анализируя живописное творчество. Это было познавательно иинтересно! Знали мы и картину «В сельской библиотеке» И.В.Шевандроновой.Она нам очень нравилась. Как же я была удивлена, встретив автора в 1976 году на открытии персональной выставки произведений В.А.Попкова в Москве! Эта милая, обаятельная, синеглазая женщина словно вернула меня в далекое детство...

Оказывается, Валентин Алексеевич дружит с Ириной Васильевной и ее мужем Андреем Андреевичем Тутуновым. С ним он познакомился в 1970 году в Польше на Международном пленэре, посвященном 500-летию со дня рождения Коперника. Дружили семьями, работали на творческих дачах, писали портреты друг друга, встречались на выставках. Валентин Алексеевич посвятил Ирине Васильевне одну из лучших своих картин «Лилии на фоне «Благовещения» Чима де Конельяно», а она ему – стихи:

О, гладиолус белоснежный,

Ты мягко излучаешь свет

Своим соцветьем лилий нежных,

Как будто собранных в букет.

Ты высоко царишь над вазой,

Высоким стеблем вознесён,

Даришь красу душе и глазу,

В которых ты запечатлён.

И утончённостью строенья

Напоминаешь о цветах,

Что на картинах Возрожденья

Держали ангелы в руках.

В 1998 году в Мордовском республиканском музее изобразительных искусств имени С.Д.Эрьзи состоялась выставка произведений народных художников России И.В.Шевандроновой и А.А.Тутунова. На открытии выступил В.А.Попков: «Больше четверти века Господь даровал мне нести в своем сердце двух замечательных, талантливых художников. Они часто гостили у меня, были в музее. Здесь их любят. К великой скорби, Ирины Васильевны нет с нами... Это была натура сильная, динамичная, волевая, с какой-то необыкновенной внутренней энергией. Всегда работала активно, интересно. Я, еще мальчиком, знал ее вещи и не представлял возраст художника. Она еще в юности написала свои шедевры, которые вошли в сокровищницу нашего искусства. Ее знают не только в России. За годы

дружбы я стал свидетелем ее творческого подъема, взлета. Она перенесла большие скорби, но картины писала чистой душой, поэтому в них так много света. А в «Доверительной беседе» (ее муж и сын Михаил) какое-то магическое, даже мистическое свечение. Поэтому, глядя на ее работы, хочется жить, радоваться и восхищаться.

Вся ее жизнь – духовный подвиг. Это настроило меня написать картину «Лилии на фоне «Благовещения» Чима де Конельяно». Лилии в ее стихах – символ чистоты. Они стоят в моей картине на палитре, а палитра – символ ее творческой жизни. И я хотел отразить это. А «Благовещение» – начало всех

начал. Думаю, здесь ясно всё без комментариев».

И. Шевандронова Удивительно, но эта супружеская пара через всю жизнь пронесла чистоту и верность, а познакомились они в детстве. Об этом рассказал А.А.Тутунов студентам Саранского художественного училища имени Ф.В.Сычкова на вечере памяти И.В.Шевандроновой в музее 22 апреля 1998 года:

«В вашем возрасте мы учились в Московской художественной школе. Ее создали по инициативе известных деятелей культуры И.Грабаря, певицы П.Барсовой и других. Во время войны школу эвакуировали

в село Воскресенское. Зимой были жуткие морозы, птицы замерзали на лету и падали, дома засыпались снегом. Мы прокапывали ходы,

чтобы выйти на солнце. В этих страшных условиях холода и голода непонятно как школа работала очень много и с энтузиазмом. Дочь известного художника Г.Цигаля писала отцу в Москву (я имел возможность прочесть ее письма). Ни слова, что хочется съесть кусочек хлебца или конфетку. Только и разговору – как поставлен натюрморт, какие отметки получили, как Вася прекрасно написал голову, а ей позирует деревенская девочка. А если

бы у нее был тюбик кадмия, как бы это было прекрасно! И еще не хватает холстиков...

Когда мы вернулись в Москву, я жил в бараке. Час надо было ехать до школы. Вставал рано, приезжал за полчаса до занятий и делал наброски того, что видел из окна. Это была провинциальная Москва: двухэтажные домики, занесенные снегом, рынок, прохожие. А после уроков ехал трамваем в Тимирязевский парк и рисовал там деревья, дачи. Почему такой энтузиазм был – до сих пор не понимаю. Мы все так работали и считали это святым служением Искусству. При слове «деньги» покрывались краской стыда. Сами делали кисточки, отпаривали старые холсты, стирали их, грунтовали. Когда моя жена Ирина Васильевна училась, ее считали середнячком. А сейчас, просматривая работы тех лет, я убеждаюсь, что они изумительные!

Потом мы поступили в Суриковский художественный институт. Пришли учиться фронтовики. Они были на три-четыре года старше нас. Многие были ранены, видели смерть, прошли через тяжелые сражения. Это соединение испытанных бойцов и нас, наивных детей из художественной школы, получилось очень интересным, но для нас в чём-то и необычным. Во главу угла ставилось ремесло, художественность не ценилась. Нас научили писать, рисовать, «лепить» форму и т.д. Конечно, ремесло – важная вещь, но опираться только на него – это уже перегиб. К счастью, у нас с Ириной Васильевной не было стремления делать официальные картины. Да мы и не умели. Поэтому не шли на компромиссы в своем искусстве. Делали то, что любили. И были счастливы, потому что наши работы признавали, принимали на выставки, хвалили и оплачивали. И еще редчайший случай в истории советских художников, когда мы, окончив институт, сразу получили мастерскую, потому что картина Ирины Васильевны «В сельской библиотеке» имела большой успех в стране. Рядом были мастерские знаменитых художников И.Грабаря, А.Пластова, С.Чуйкова. Это было прекрасное время. Сейчас вы слышите бесконечно много лжи. Когда мы учились, нам говорили: «Вы живете в раю, а там, за кордоном, – ужас и ад, всё плохо». А теперь нас уверяют, что мы живем в аду, а за кордоном подлинный рай. Мы с женой объехали всю Европу, многое повидали. И должны вам сказать, что и там, и здесь во все времена существуют люди хорошие, светлые, чистые, душевные, духовные и люди недобрые, негодяи. Думаю, это противопоставление относится и к искусству. Говорят, что советское время, время соцреализма – это удушение свободы, а сейчас – полная свобода личности и всё хорошо. Я не могу сказать, что те талантливые художники, которые честно работали, попали под гонения, их истязали, мучили, убивали. Нет. Талантливых людей всегда поддерживали. Пусть им не давали орденов и званий, но они могли честно жить, не умирать с голоду и работать*. * К сожалению, судьбы многих талантливых людей сложились трагически, а

признание пришло позднее (Прим. автора).

 

Сегодня для вас время нелегкое. Мой путь уже пройден. Да, было трудно. Мой отец сидел. Я сам видел эти лагеря... Но человек так устроен, что всё тяжелое уходит, а в памяти остается доброе и светлое.

Нас всегда поддерживали хорошие люди, и я считаю себя счастливым человеком, несмотря на все невзгоды и утраты. Вспоминаю, как мы вместе работали на этюдах, влюблялись в провинциальные города, участвовали в различных выставках.

Мы относимся к художникам-шестидесятникам. Это время оттепели. После развенчания культа личности СталинаА. Тутунов. Идиллический пейзаж с овцами Н.С.Хрущев выпустил из лагерей миллионы репрессированных. Вам трудно это представить... Родители, дети, родственники безвинно осужденных считались людьми второго сорта. Им не доверяли. Освободив людей, Хрущев думал, что, стоит сказать правду, сразу наступил рай, но обманулся. А интеллигенция поверила, что наступило время возрождения, отречения от зла, от тяжелой истории. Это был прогрессивный

период, который дал прекрасные всходы в музыке, литературе, изобразительном искусстве. И мы попали в этот период правдоискателей. В живописи появился «суровый стиль», призывавший показать настоящую правду жизни. В столице она казалась припудренной, а вот в провинции – подлинная, оголенная. И мы много ездили по стране, служили этой правде жизни. Однако, повзрослев, стали понимать, что одной правды в искусстве мало. Да, она нужна, но без отбора, без художественного освещения одной

правды недостаточно. Начались новые поиски. Наше поколение составляет сердцевину современных художников, и они пошли разными путями. Одни ушли в стилистику, и она увела их в мертвый тупик, другие увлеклись символами, аллегорией. И я, грешный человек, решил через них показать более углубленное понимание жизни».