КРУТЫЕ РЕБЯТА

Встретился на днях с давнишним знакомым – наши дома находись по соседству в старом районе города, и мы не то чтобы дружили (я был значительно старше), но проявляли  уважение и интерес друг к другу, пока под натиском времени не оказались на разных концах города в новостройках. Олег (так его зовут) отличался какой-то правильной закваской, как, впрочем, и многие офицерские дети: уважал старших, заступался за слабых, был рассудительным, увлекался спортом. А затем (наши пути уже разбежались) я слышал: добился каких-то значительных успехов в боксе и вошел в одну из молодежных контор. Последнее меня весьма удивило.

И вот передо мной коротко остриженный, широкоплечий парень, давно прошедший армию, возмужавший, со сложившимися взглядами и понятиями. Главное же – эта самая правильная закваска у него осталась, и, пообщавшись с ним, я понял – передо мной человек с сильным характером и сложной судьбой, в которой отразились все перипетии единственного в своем роде поколения, которое во время своего сознательного взросления сразу шагнуло из социализма в капитализм. Может быть, это и определило «конторские» формирования второй половины восьмидесятых годов?..

Молодежь как с цепи сорвалась – начали объединяться не в компании, а в полувоенизированные конторы. В моду вошли короткие стрижки, спортивная обувь – адидасовские, ромика и прочие импортные кроссовки, широкие брюки (чтобы кроссовки или туфли только чуть-чуть выглядывали), перуанки (рубашки определенного покроя), ремни… Уважалась солидность. На дискотеках танцевали как солдаты. В нашем городе не было видно ни панков, ни металлистов. На них устраивались облавы по подвалам. Выезжали их гонять в Москву и ближние областные центры. Очень уважался спорт – это было главным увлечением. Если парень входил в контору, то на первом месте у него стояли интересы конторы, на втором – спорт, а на третьем – девушка. Драться из-за девушек считалось «западло», но если ты идешь с девушкой, скажем, провожаешь ее, и тебе встречается враждебная компания – тебя не тронут, подождут, пока проводишь, распрощаешься, а потом уже будут выяснять отношения. Среди конторщиков, как это ни странно, процветал патриотизм, многие носили значки с советским флагом, на спортивных сумках считалось шиком, если написано «СССР». Не дай бог чего-нибудь американского – «западло». Конторщик должен был пройти армию: значит, ты здоровый, нормальный, там формируются настоящие мужчины. Многие ребята достойно отслужили в Афганистане. Кроме спорта не было практически никаких других увлечений. С гулящей девкой встречаться считалось предосудительным. В зарождавшиеся кооперативы, в частности, в видеосалоны ходили бесплатно, считалось – если в зале конторщики, значит, там будет тишина и порядок. На «стрелки» сходились в кафе. Часто случались драки, разборки, – молодая дурь играла, здоровья много – как же без демонстрации силы? Посторонние люди страдали от молодежи редко, разве что кого по пьяни задели…

По этим правилам и неписаным законам жил Олег, и мне стало интересно узнать обо всем подробней.

– Почему ребята стремились в конторы? Чтобы тебя уважали, знали, не могли так просто наехать. Вот и мы решили создать свою кучу, то есть бригаду. Все мы были одноклассниками, увлекались спортом. Никаким криминалом заниматься не собирались, объединились, чтобы себя защищать. И большинство так… Выросли – разбежались. Были и другие конторы, более серьезные, в них обычно объединялись вокруг какого-то вида спорта. Кулаевские – борцы. Шиндяпинцы – хоккеисты,– «клюшки» их звали, светотехстроевские «железяки» – три или четыре брата – штангисты и вокруг них, Копеевцы – все боксеры, занимались в «Урожае». Некоторые объединялись по территориальным признакам, например, Быки – эти с «нового Химмаша», среди них и борцы, и боксеры, Волки – низы и центр, Мордовские – само название говорит о месте образования – кинотеатр «Мордовия»… и прочие.

Группировки считались сильнее, если у молодых были свои «старики» – старшие, ребята, прошедшие армию, но не порвавшие с улицей. Старшие в то время никого не заставляли ничего делать – ни воровать, ни грабить, просто, если случался инцидент, впрягались за своих и все. Молодые испытывали большое уважение к старшим, а старикам «солдаты» требовались для авторитета. Случалось – молодые между собой дрались, а старики этих самых «воюющих» группировок вместе в кабаках водку пили. Периодически начинался дележ территорий: дурили от нечего делать, силы много – все спортсмены…

Я уже работал на заводе, когда меня пригласили в одну из солидных бригад. Собирались в «Театральном» кафе. Тогда еще не было понятий: плати нам, было понятие «своя территория». Мы собирались – если был стол – сами за себя расплачивались. Главное – здесь и там-то мы хозяева. Деньги были в одном: если кто-то влетел, родителям помогали, скидывались на передачки.

Изменилась ситуация где-то в 87 – 88 годах. Начали прихватывать спекулянтов, страхом брать: ты привез шмотки – давай делись. До этого ребята шалили – кроссовки снимали или джинсы, а хозяину морду били, отнимали что понравилось, а потом поняли – зачем, можно иметь больше и лучше там, где ходят нелегальные деньги. Начали трясти спекулянтов, затем на некоторых директоров наезжать: ты откуда такие деньги взял? Наворовал? Добывали компромат и давили, додавливали, зная, что человек, скорей всего, в органы не побежит. Чувствовали себя робин гудами.

Это началось, я как раз ушел в армию, а вернулся – несколько другие времена. Мне новое положение пришлось не по вкусу. Откололся. Ушел без проблем, тогда расстаться проблем не было, тем более меня уважали. Почему уважали? Проявил себя как хороший боец, не пасанул, даже когда в боку шило торчало.

Кстати, помнишь нашумевшую в те годы драку на поле возлей 31-й школы? Повздорили Мордва и Волки со Светотехстройцами. Вот тогда как раз среди молодых стали появляться свои лидеры. Началось, как и частенько, из-за личного конфликта. Договорились встретиться на кулаках, а получилось, что светотехстройские беспредельщики пришли с топорами, ножами, фунтами, кастетами, даже с мелкокалиберным пистолетом. А Мордва и Волки с голыми руками. Вот тогда и появились первые авторитеты – те, кто не побежал, а проявил характер. Много было порезанных, порубленных, один получил пулю в голову, но не пасанул, некоторые попали в  больницы… А те, кто побежал, струсил, – уже слова в конторе не имели. Некоторые из них остались, но отодвинулись в задние ряды.

Вот так начали появляться лидеры среди молодых, «старики» стали мешать,– они больше понимали в жизни и боялись залететь в милицию, попасть на нары. Новые авторитеты начали вытеснять «стариков». С этим связаны громкие убийства «железяк» на Светотехстрое. Сдерживание, увещевание «стариков» считалось проявлением страха. Молодежь становилась ретивой, тянулась к беспределу.

Почему у нас в городе до сих пор нет единого авторитета? Потому что лидеры группировок в буквальном смысле прорубали себе дорогу. И какой «левый», пусть коронованный, мог претендовать в таких условиях на лидерство? Через занятия спортом, через жестокие разборки формировались настоящие мужские характеры. И все же определенные понятия у ребят сохранились.

Я прерываю его монолог, мы вспоминаем события конца восьмидесятых: кажется, не было дня, чтобы кто-то из молодых ребят не попадал в больницу с ножевыми или пулевыми ранениями. Кровь полилась рекой, и такие столкновения, как вышеописанное, не являлись редкостью, просто не хочется акцентировать на этом.

Случайно или не случайно с новыми экономическими условиями жизни усилилась жестокость? Но еще сильны были традиции: конторщик не выдавал ни своих, ни врагов, конторщик не бежал и от превосходящего числом противника. А если человек уходил в армию, ему давали «оторваться», погулять, он посещал сходки, но уже по своей воле участвовал в столкновениях или гулял с «телкой».

Что же стало с теми, старыми конторщиками, как сложилась их судьба? – поинтересовался я у Олега.

– У всех сложилась по-разному. Ну, допустим, Быки… В свое время они показали себя очень авторитетными, но у них, как, кстати, и у Светотехстройских, сильны были воровские законы. Попасть в зону, считалось, хорошо. Вот, знаю, сейчас двое Быков сидят по большому сроку за убийство, они в зоне не стучат, постоянно у власти в сизо, прожженные, выглядят немного старше своих лет, без зубов, говорят – больные. А самой группировки – этих самых Быков – уже нет, распалась, кто-то вошел в другие, большая часть в Химмашевскую, кто-то отправился на кладбище или теперь инвалид. Многие отошли от дел. Но не надо забывать, что не все группировки жили по воровским законам. Время было такое, приходилось себя защищать. Не хочу обвинять ребят, которые прошли эту школу. Кстати, многие занимаются бизнесом – это уже не крупные какие-то формирования с большими интересами, а объединившиеся вокруг определенного лидера и дела, зарабатывают себе деньги на жизнь и все. Те же Штыри, тот же Шиндяпин… Конечно, в случае чего они могут за себя и постоять, поэтому их предпочитают не трогать.

Но это те, чьи группировки распались или сами они откололись. Большинство же контор видоизменилось. В мои годы все просто рассчитывали на физическую силу. Одна же бригада, тоже, впрочем, состоящая из спортсменов, занялась бизнесом: стали пригонять машины, торговать ими. Этих ребят называли барыгами, а они разбогатели, завелись деньги – у самих появились машины, они стали мобильными, опять же с деньгами – не проблема оружие, их стали бояться.

Другие поднялись на квартирных кражах, угоне автомобилей и рэкете. Трясли кооперативщиков. Раньше только трясли, а потом врубились – деньги можно крутить. Стали ценить мозги. Многие из «бывших» сейчас уходят в легальщину, повадки же у них остаются прежние. Везде пайщики, учредители, но если надо – пошлют убить, припугнуть, отнять.

Остались и «нелегалы». Некоторые из них поняли, что коммерсанты, хотя и не пацаны, но люди, с которых можно иметь доход, они их берегут, помогают. Принцип: пусть платят мало, но постоянно. Другие же коммерсантов «кидают». О будущем не думают, хотят хапнуть сейчас и побольше. Но в любом случае старые конторщики – это пацаны с понятиями, если их сравнивать с нынешней подросшей конторской молодежью – это все равно что волки и шакалы. Пацаны старой закваски говорят: «лучше жить тридцать лет и пить свежую кровь, чем триста лет и есть фекалии» (выражаясь литературным языком).

Различия между молодежью середины восьмидесятых и середины девяностых, мы с бывшим конторщиком, а ныне оперуполномоченным Олегом договорились обсудить в следующий раз.