Алексей Музалев
У неразлучного окна
* * *
Это дерево кружит баян, и поют его ветки.
Все династии, род человеческий – вот он ведь, весь.
И поёт, и кружится. Деваться, знать, некуда Светке.
И не Светке ведь только, не только ведь Тольке.
И с ветки – всем, здесь...
Это дерево кружится так, что поют его ветки.
Как под дудку – змея. Под баян наливается плод.
Разверзаются камушки – браво кричать. Вагонетке –
Неусыпной Земле в гравитации вывезти б род...
Прорастает, растёт, разрастается. Терпит порывы.
И теряет плоды: без потерь никуда – правда, дуб?
А ведь род человеческий – следствие Большого взрыва.
Да и дерево – только что вырванный зуб.
* * *
На серых обоях: жилые высотки.
Они – над стволами, столбами кустами
Гордецки возвысились.
Ниже – кокотки –
автомобили. За плинтусами.
Снуют и снуют. Пешеходы. Попарно,
По одиночке, шаги убыстряя,
Шаги замедляя... Уходят. Нетварно.
Огни нарастают – от края до края.
Слетают на взлёты, небесные соты
Оставив, как перхоть к подушке с макушки,
Когда с целованьем склоняется кто-то,
Желая проститься... И душно однушке
Становится. Тошно и дому напротив.
Додушено солнце, под мантией часа,
Примерно седьмого, вечернего. Вроде,
Ещё не остыло. Но зябко, зараза.
И кто там унижен, и кто там возвышен –
Среди новосёлов, в путях в старожилы –
Не интересно... И небо – чуть выше.
И мёртвые – живы.
* * *
Верхушки крон срезая взглядом,
Стоишь на верхнем этаже.
Окну не рад, но возле, рядом.
За ним – почти ноябрь уже.
И опадает – не картинно, –
Как навзничь падают в бою,
Листва берёзы и осины...
Как осы в умершем рою,
Лежат, не чуя дихлофоса...
Прижаты сыростью земли –
Уже не листья и не осы,
А тонущие корабли.
И ты – на дно уходишь с ними,
Чтобы, отринувшись от дна,
Вернуть зелёное на синем,
У неразлучного окна...
* * *
Нотный стан уличных столбов,
Где, как редкие ноты, сидят
Птицы. Птиц –
как Песнь Песней, без слов –
Окружает природы дитя,
Наполняет, дыша и светясь...
(Раз вдохнул – эстафету дыханья
Ничего не прервёт и никто.)
Дирижирует ветр мирозданием –
Веткой, листиком, травкой, кустом.
И поёт вековое зданье
Нудно – кровельным ржавым листом.
Нарисованные фасады
Растрепались: тряпичная плоть...
Все бегут и бегут – им так надо,
Не услышавшим Песни без слов...
* * *
Перечитываешь ночи
и зазубриваешь дни,
становящиеся кроче,
удлиняя фонари.
Как нарезка сыра в сырость –
по столбам и по домам –
вкусно улица светилась:
моцарелла, пармезан.
И отсвечивает ярко, –
со всей силы, со всех дыр, –
поваливший – возле парка –
пошехонский тёртый сыр...
* * *
Шоколадными дольками дома,
Чупа-чупсами вдоль тропы –
Прозреваешь. Картиной знакомой,
Галереей кондитера – тьмы,
Проедая пространство изысков,
Запивая ноябрьским эспрессо,
Настигаешь собачью миску –
Стылый пруд возле горького леса.
То ли в студень – опробовать утку,
То ли в хвою, как в волчью пасть, –
Призадумаешься на минутку –
Чтобы в хронику не попасть.
И идёшь, как заправский Месси,
Взгляд чеканя до самых ворот.
Кончен парк. Но живой и весит.
И вписавшийся рот в поворот
Подсластится плывущей ватой
Облаков, что на палочке зрения...
И закончить чаёчком с мятой –
И прогулку, и стихотворение.
* * *
Как уснуть тишину –
неусыпное время.
Что не сею, то жну.
А что сею, то – семя,
непроросшее сквозь
аппетит небывалый.
И въедается вкось
между ног одеяло.
Как уснуть темноту –
неуёмное время.
То вот эту, то ту –
не пришпорило стремя
небанальную вещь,
что осёдла и душка.
И сжигает, как печь,
мои споры подушка.
* * *
От телефона, как присоска
некачественная, оторвался.
Но след присутствия остался –
там, в заэкранной тишине.
(Который круг нам – в вышине –
мотается, не обрываясь
и не стираясь? Или стираясь –
на галактическом кашне?
Оно затаскано, но носко...)
И жирная – в конце – полоска
та, заэкранная, за миг,
когда – не выпукло, а плоско –
андроид заштрихует сноску
просрочившему клик...
* * *
Двор проезжая вдоль
взглядов, что поперёк,
в пересечении, столь
не умещённом в срок,
равный одной строке,
вычеркнутой сгоряча
линиями на руке,
среди которых – сча...
