Глава VI

Иудина жадность

(* Продолжение. Начало см. «Странник» №№2, 3, 5, 2006 г.

1 Писания преподобного отца Иоанна Кассиана Рим­лянина. Указ. соч. – с. 86.)

Если плотские страсти искажают естест­венные биологические потребности организ­ма, то страсть сребролюбия – всецело духов­ная. Она лишена физиологических корней. По мнению преподобного Иоанна Кассиана Римлянина, зависть и сребролюбие «возни­кают без всякого предшествующего повода от природы, а по произволу одной развращен­ной злой воли... не имея в нас никакого основания со стороны природного инстинкта»1.

Правда, какие-то формы накопительства наблюдаются и в животном мире. Например, белки и кроты собирают, прячут, а потом используют свои пищевые запасы. Но это – врожденные инстинкты. Они помогают пере­жить голод и приспособиться к холодной зи­мовке. Подобные виды поведения животных генетически запрограммированы.

Человек, одержимый сребролюбием, все свои силы, способности и таланты тратит на приобретение земных ценностей в ущерб благам небесным. Грех – не богатство само по себе, а злоупотребление им. Недаром Биб­лия заповедует: «Когда богатство умножает­ся, не прилагайте к нему сердца» (Пс. 61, 11). Иначе на почве этого недуга вырастают та­кие уродливые явления, как корыстолюбие, жадность, вещизм, присвоение чужого, пато­логическое пристрастие к коллекционирова­нию, жажда наживы, неверие Богу. Вспом­ним Иуду Искариота, пушкинского скупого рыцаря, знаменитых гоголевских персона­жей Плюшкина и Коробочку.

1. Вирусы азарта

Пожалуй, единственный мостик, кото­рый можно перекинуть между сребролюби­ем и наследственностью человека, – это бо­лезненное пристрастие к азартным играм (картам, игровым автоматам, ставкам, ло­тереям и пр.)1. Стремясь достать необходи­мую сумму денег для удовлетворения своего пыла, охваченные алчностью игроки часто растрачивают последние сбережения, забы­вают о семье, не платят по счетам, занима­ют в долг, воруют. Они надеются, что счастье когда-нибудь улыбнется. Практика показы­вает, что это пустая и коварная иллюзия.

Азартные игры – традиционное развле­чение в Юго-Восточной Азии, особенно Ла­осе. Но пристрастия не сводятся к культур­ным традициям народов. Так, все больший размах патологическая азартность приобрета­ет в США, где раньше она отмечалась гораз­до реже. По данным научных исследований, в той или иной мере ей подвержены около 5% населения США. У таких людей в ходе игры или похожей на нее деятельности азартность быстро возрастает и не поддается самоконтро­лю. Этот немалый эмоциональный стресс, как правило, сочетается с алкоголизмом и нару­шениями личности, приводящими к безнравс­твенному, антиобщественному поведению2.

С точки зрения психолога Ноттингемско­го университета Марка Гриффитса, сильная азартная страсть вызывает у людей зависи­мость, схожую с наркотической и алкогольной. Ученый пытался понять, почему хобби нередко превращается в манию. Для этого он фиксиро­вал частоту пульса и уровень гормона корти­зола в слюне у нескольких профессиональных игроков в бридж во время их матчей.

Напомним, что выброс кортизола зави­сит от действия другого вещества – дофа­мина, рождающего чувство эйфории. Кстати, это тот самый дофамин, который задейство­ван в формировании алкогольной и наркоти­ческой зависимости (см. гл. IV). Параллель здесь очевидна.

Оказалось, что азарт учащает сердцебие­ние и резко повышает содержание кортизола в слюне. Если картежники играли просто на очки, частота их пульса составляла пример­но 80 ударов в минуту, а уровень кортизо­ла – 0,15 микрограмма на децилитр. Но ког­да игроки ставили на кон свои собственные деньги, частота пульса достигала 95 ударов в минуту, а уровень кортизола поднимался более чем в 2 раза3.

До сих пор считалось, что подобная хими­ческая зависимость достигается только пос­редством введения в организм специальных препаратов. Если предположение М.Гриф­фитса подтвердится, то к армии курильщи­ков, алкоголиков и наркоманов по праву можно будет причислить фанатов-болельщи­ков, меломанов, заядлых игроков в карты, домино и т. д.1

При изучении 3359 пар близнецов выяс­нилось, что патологическая азартность имеет и генетические предпосылки. Установлены мутации генов, отвечающих за функции ней­ромедиаторов – передачу нервных импуль­сов. Чем больше повреждены эти гены, тем выше степень патологической азартности2.

Для того, чтобы разобраться в механизме наследования этого психического расстройс­тва, нам придется совершить краткий экс­курс в генетику. Нервная система способна регулировать активность генетического аппа­рата, расположенного в клетках, тканях, ор­ганах и организме в целом. Головной мозг пос­тоянно учитывает текущие нужды организма, особенности среды и индивидуальный опыт. При низкой возбудимости нервной системы часть генов неактивна. Она как бы «дремлет», и некоторые генетически заданные виды по­ведения реально не проявляются. Но при по­вышении нервной возбудимости эти гены ак­тивизируются («просыпаются»)...3

Головной мозг и генетический аппарат «контактирует» между собой с помощью гор­монов, в том числе гормонов стресса. Исследо­ватели полагают, что активность генов колеб­лется в ответ на мощный стресс. Изменения генной активности, обусловленные влиянием гормонов стресса, могут наследоваться4.

Глава VII

Неистовая злоба

Святые отцы именуют гнев сыном самолю­бия и родным братом похоти. По определению преподобного Иоанна Лествичника, гнев есть желание зла тому, кто нас огорчил5.
Этот не­христианский порыв души навеян злопамят­ностью и ненавистью. Он ясно свидетельствует о том, что мы неправильно, не в «мирных це­лях» расходуем свою внутреннюю энергию.

Поясним: при сотворении Господь вло­жил в душу Адама особую силу, которая побуждала его творить добро. По замыслу Божию, праведный гнев – это естествен­ная, нормальная способность души, как бы ее нерв. Поэтому подвижники благочестия учат нас верно использовать свои внутренние ресурсы. «Гневаясь, не согрешайте: солнце да не зайдет во гневе вашем», – наставляет апостол Павел (Еф. 4, 26).

Гневаться надо не на людей, а на свои гре­хи и на диавола. Согласно преподобному Иоан­ну Кассиану Римлянину, укоряя себя за собс­твенные пороки и ошибки, мы должны усерд­нее упражняться в добродетелях и духовных подвигах. Гнев призван «подхлестнуть» нас в этом, мобилизовать силы и мужество1.

Однако после грехопадения гнев стал бо­лезнью души и породил целое скопище край­не «ядовитых» отпрысков – гнев-
ливость, вспыльчивость, раздражительность, мсти­тельность,
ярость, осуждение, клевету, сквер­нословие, цинизм... «Не будь духом твоим поспешен на гнев, – предостерегает Биб­лия, – потому что гнев гнездится в серд­це глупых»; «Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность» (Еккл. 7, 9; Иов. 5, 2).

1. «Жар крови»

Гнев возникает оттого, что наши жела­ния не исполняются и самолюбие уязвлено. В притчах Соломона написано: «Кроткий от­вет отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость... Вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю» (Притч. 15, 1 и 18).

К социально-психологическим причинам данной страсти христианские подвижники добавляют еще две – духовную и физиоло­гическую. Бесы умело пользуются нашей слабостью и по малейшему поводу воспламе­няют в людях негодование. Жертвами демо­нов прежде всего становятся те, кто от при­роды предрасположены к гневу.

Авва Дорофей цитирует святителя Васи­лия Великого: «Раздражительность есть жар крови около сердца»2. Епископ Немезий Эмес­ский и преподобный Иоанн Дамаскин по-
лага­ют, что «гнев есть волнение околосердечной крови, происходящее вследствие испарения (выделения) или возмущения желчи»1.

Этот взгляд восходит к трудам Аристоте­ля и Гиппократа. В Древней Греции желчь называли chole («холе»), а желчного челове­ка – холериком. Такие люди обладают силь­ным, неуравновешенным и крайне возбуди­мым темпераментом.

Резкий, эмоционально не сдержанный, излишне прямолинейный холерик похож на д’Артаньяна. Он горяч и вспыхивает, как солома. В отличие от флегматика, его лег­ко вывести из себя. Человек, перенявший от отца и матери (или от бабушки и дедуш­ки) перечисленные качества, более склонен к гневу, чем тот, кто одарен здоровой наслед­ственностью. Как гласит пословица, «яблоко от яблони недалеко падает» (видимо, «ген от гена» – тоже).

Заметим, что «хороших» или «плохих» темпераментов не существует: каждый имеет свои достоинства и недостатки. У большинс­тва из нас свойства разных темпераментов соче-
таются. «Чистые» холерики, сангвини­ки, флегматики и меланхолики встречаются значительно реже. Проявления тем-
перамен­та корректируются постепенно, под воздейс­твием окружающей среды, воспитания, са­мовоспитания и т. д. Поэтому отрицательные стороны темперамента, создающие не-
кото­рые физиологические пред-
посылки для раз­вития греховных страстей, – отнюдь не по­жизненный груз человека. Их удается обуз­дать с помощью усилий воли и разума. А по­зитивные черты следует раскрывать.

По мнению святителя Феофана Затворни­ка, нельзя извинять себя тем, что гнев – ре­зультат необузданного темперамента. Наобо­рот, в этом нужно усердно каяться и просить Господа избавить нас от порока2. Так посту­пал, например, взрывной по натуре препо­добный Моисей Оптинский3.

Поучения святых отцов близки к научной точке зрения. В частности, психоаналитики указывают, что злоба и неприязнь часто пе­рерастают в гнев. Если некто или нечто пре­пятству-
ет достижению поставленной нами цели, то «кровь закипает в жилах». «Взбе­шенный, разъя-
ренный человек выходит из себя, рвет и мечет, и готов обрушиться на лю­бую преграду, вставшую на его пути»1.

При этом организм выбрасывает в кровь повышенное количество гормонов стресса. За­кономерно, что люди с холерическим типом нервной системы «заводятся» с полоборота.

Светские авторы обозначают гнев, как правило, двумя терминами – агрессия и аг­рессивность. Агрессия – это поведение, на­правленное на причинение кому-либо физи­ческого вреда, материального ущерба или психологического дискомфорта. Агрессив­ность – это готовность к разным агрессив­ным действиям, склонность к применению физической силы и насилия, к жестокому обращению, к ссорам и дракам.

Теорий агрессии много. К примеру, ав­стрийский психолог Зигмунд Фрейд счи­тал агрессию проявлением врожденного ин­стинкта разрушения и смерти. Современ­ные исследователи критикуют такую вер­сию (см. гл. IX).

Однако роль биологических факторов никто не отрицает. В первую очередь это аномалии набора половых хромосом. Нали­чие лишней Y-хромосомы у мужчин и избы­точной Х-хромосомы у женщин меняет ма­неру поведения. Такие люди обычно склон­ны к правонарушениям. Обратим внимание: при данных заболеваниях наследуется не са­ма преступность, а склонность к совершению преступлений и отчасти – агрессивность8.

Лица, страдающие синдромом Клайн­фельтера, имеют одну, две или три лишние X-хромосомы. Биологически это – мужчины. Но влияние Y-хромосомы ослаблено. У боль­ных наблюдаются умственная отсталость (дебильность), недоразвитие первичных и вторичных половых признаков, иногда тя­га к сексуальным извращениям. При непра­вильном воспитании несчастные пополняют ряды социально незащищенных изгоев об­щества. Оказавшись «на дне», они становят­ся легкой добычей криминального мира...

На степень агрессивности влияют также мутации генов, регулирующих синтез и об­мен в организме серотонина и дофамина. По­жалуй, самый воинственный народ на зем­ле – индейцы племени Яномамо из Южной Америки. Почти половина их мужского на­селения, дожив до зрелого возраста, регу­лярно совершает убийства. В их генах обна­ружена мутация, которая, по версии ученых, делает людей весьма энергичными, возбуди­мыми, импульсивными и несговорчивыми. А у миролюбивых бушменов из Южной Аф­рики такой мутации нет1.

Разумеется, это не единственное объясне­ние кровожадных обычаев, но есть повод для размышлений.

Уровень агрессивности – врожденная ха­рактеристика человека. Это подтверждается тем, что боль и гнев генетически взаимосвя­заны. Боль стимулирует неприязнь и враж­дебность. Младенцы часто реагируют на ос­трую боль (например, при вакцинации) кри­ком и гримасой негодования на лице. Успеть научиться этому у кого-либо они явно не мог­ли. С возрастом и в зависимости от воспита­ния агрессивность снижается или повышает­ся. Агрессивные дети, не обладающие навы­ками нормального общения, став взрослы­ми, обычно тоже демонстрируют агрессивное и даже криминальное поведение2.

Группа молекулярных генетиков Ин­ститута психиатрии лондонского Королев­ского колледжа под руководством профес­сора Йена Крейга провела беспрецедент­ное исследование. Об этом сообщает журнал Newsweek. Получив согласие родителей, спе­циалисты почти 30 лет наблюдали за судьба­ми более тысячи детей и изучали их наследственность. Обнаружена зависимость меж­ду генами и асоциальным поведением. Тяга к насилию может наследоваться посредством сниженной активности гена, кодирующего фермент моноаминоксидазу А (МАО–А).

Испытуемых условно разделили на 4 груп­пы. В первую вошли молодые люди из небла­гополучных семей и с низкой активностью данного гена. Во вторую – люди с нормаль­ными генами, также пережившие трудное де­тство. У третьих были генетические отклоне­ния, но благоприятные жизненные условия. И, наконец, в четвертую группу попали лю­ди, благополучные с точки зрения исследова­телей. С помощью родителей, врачей, школь­ных учителей, вузовских преподавателей, ра­ботодателей и других лиц ученые кропотли­во фиксировали разные случаи агрессивного поведения во всех четырех группах. Учиты­валось все: школьные драки со сверстника­ми, перебранки, мелкое хулиганство, даже случаи убийства и изнасилования. На осно­вании полученных данных для каждого ис­пытуемого ученые вычислили «индекс анти­социального поведения». Чем выше этот
по­казатель, тем агрессивнее человек1.

Результаты эксперимента поразительны. У людей из первой группы, которые имели проблемы и с генами, и со средой, индекс был в 2–3 раза выше, чем у людей из ос­тальных групп. Профессор Крейг объясня­ет: «Если условия жизни нормальные, то ге­нетическая предрасположенность не играет большой роли. Если среда некомфортная, то генетический фактор сразу же включается. Тяжелые условия могут сказаться на пове­дении, но по-разному: «хорошие» гены обес­печивают защиту от негативного влияния, а «плохие» – нет»2.

Поначалу многие коллеги лондонских медиков скептически отнеслись к их разра­боткам. Однако независимые исследования на приматах дали схожие результаты. Ген МАО–А действительно отвечает за агрессив­ность. Мыши, которым его удаляли, стано­вились чрезвычайно злобными3.

Конечно, поведение человека и животно­го неодинаково. Тестируя ребенка, не следу­ет навешивать на него ярлык. Такая «черная метка» – настоящее клеймо. Оно способно навсегда исковеркать судьбу человека.

И все же выводы специалистов имеют существенное практическое значение. Они должны учитываться педагогами, социаль­ными работниками, психиатрами и прини­маться во внимание судом. Информация о ге­нах подозреваемых весьма пригодилась бы при разборе дел серийных и «потомствен­ных» преступников. Известно, например, что сын маньяка Чикатило пошел по стопам своего отца. Что двигало этим несчастным ребенком? Наверное, не только дурные от­цовские повадки...

Чувствительность нервной системы, а зна­чит, и агрессивность обусловлены также хи­мическим составом крови. Не случайно в ста­рину воинам давали настой мухомора, чтобы разозлить их и довести «до белого каления». Припадки бешенства и буйства провоци-
рует гашиш и множество иных психотропных средств. А сколько насилия, включая сексу­аль-
ное, совершается в состоянии алкоголь­ного опьянения?! Этиловый спирт расторма­живает самые низменные инстинкты и тол­кает на гнусные, отвратительные поступки. Предрасположенность к алкоголизму бывает врожденной (см. гл. IV).

На меру агрессивности влияет и муж­ской половой гормон тестостерон. Его уро­вень в крови задан генетически. Существу­ют препараты, понижающие концентрацию этого гормона. Тем самым они ослабляют и агрессивность мужчин, склонных к наси­лию. У осужденных за насилие, неспрово­цированное другими людьми, содержание тестостерона выше, чем у заключенных, чьи преступления не связаны с насилием. Среди нормальных подростков и взрослых мужчин встречаются те, у кого уровень тестостеро­на высокий. Согласно статистике, они более склонны к противоправным поступкам, нар­котикам и агрессии в ответ на какую-либо провокацию1.

Избыток данного гормона, как прави­ло, сочетается со сквернословием, цинизмом и предпочтением силового решения вопросов (приемами бокса, борьбы и т. п.). Несовер­шеннолетний преступник с высоким содер­жанием тестостерона в крови – это общи­тельный, напористый и весьма самоуверен­ный юноша. Он способен постоять за себя и не желает придерживаться правил приличия2.

Как не повторить здесь еще раз образное святоотеческое выражение: «Раздражитель­ность есть жар крови около сердца»?!

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) отме­чает, что психические акты и состояния за­висят от функций нервной и гормональной систем. «Все, что происходит в организме, и само анатомическое строение его, кладет глубокий отпечаток на психику. Различным конструкциям тела соответствуют те или иные формы характера, а характер – одно из важнейших проявлений души и духа»3.

Выводы архиепископа Луки вполне при­менимы и к страсти гнева. В головном мозге животных и человека обнаружены участки, отвечающие за степень агрессии, за готов­ность «драться» или «удирать». Однажды ученые провели любопытный эксперимент. Вожаку стаи обезьян вживили в центр агрес­сии микроэлектрод. Маленькая беззащит­ная обезьянка, которую вожак привык без­наказанно обижать, получила в свое распо­ряжение пульт дистанционного управления. И, в конце концов, она научилась им поль­зоваться. Лишь только тиран начинал угро­жать, она нажимала нужную кнопку и мо­ментально обезвреживала своего обидчика. Наверное, со стороны это выглядело очень забавно4.

Второй факт. Кошку помещали в клетку с крысой. Если электрическим током сти­мулировали одни точки гипоталамуса кош­ки, подопытное животное тотчас бросалось на свою жертву с выпущенными когтями, шипением и иными реакциями, которые ус­тра-
шают врага в борьбе за первенство или за территорию. «Хладнокровное» нападение происходило при стимуляции другой зоны гипоталамуса. Тогда кошка хватала крысу бесшумно, не демонстрируя агрессию. Нако­нец, снова изменив место воздействия элек­трода, у кошки вызывали приступ ярости, но – без нападения на крысу1.

Разумеется, поведение людей гораздо сложнее. Оно не сводится к функциям «оча­га агрессии». Но активация определенных структур мозга все же повышает или, на­оборот, подавляет нашу враждебность. Под­черкнем, что работа различных участков не­рвной системы во многом обусловлена гена­ми и факторами эмбрионального развития.

2. Детская агрессивность

Бессознательные (а тем более сознатель­ные) враждебные импульсы против зачатого ребенка – это тяжелое психологическое от­клонение, противодействующее материн­скому инстинкту. Отрицательное отноше­ние к плоду повышает у матери вероятность преждевременных родов и послеродовой де­прессии. Психоаналитики не без основа­ний полагают, что «подсознательный отказ» от нежеланной беременности есть незавер­шенная форма самоубийства. Иногда это до­водит до неукротимой рвоты и других симп­томов токсикоза2.

Дело в том, что наша нервная система по­добна ставке главнокомандующего во время боевых действий, а душа – самому главно­командующему. На основе анализа внешних и внутренних обстоятельств душа через мозг реагирует на ту или иную ситуацию, зада­чу, потребность. Вынашивание нежелатель­ной беременности и является такой сложной, стрессогенной ситуацией. Она всегда сопро­вождается стойкими, зачастую бессознатель­ными негативными эмоциями. Тревожность, неуверенность, страх, озлобленность порож­дают комплекс ощущений, аналогичный со­стоянию человека при сильной опасности.

Однако нервная система «не знает» ни самих причин, ни нашего истолкования их. Она воспринимает только одно: что-то неладно. Из «ставки главнокомандующего» поступа­ет сигнал об опасности. В организме запус­каются процессы, представляющие собой ре­акцию на стресс. А это нисколько не способствует нормальному течению беременности.

По мнению психоаналитиков, любой наш внутренний конфликт-протест заставляет ор­ганизм поскорее избавиться от источника раз­дражения. В данном случае – это тягостные мысли и переживания по поводу беременнос­ти. Отсюда – ее патологическое течение. Ко­нечно, оно может быть обусловлено и совер­шенно другими обстоятельствами. Но все же ученые не случайно называют поздний ток­сикоз именно болезнью адаптации, приспо­собления. Организм женщины приспосабли­вается к заключительным стадиям развития плода. Иначе возникает заболевание1.

Неблагополучие материнского организ­ма передается и младенцу. Ухудшается его снабжение кислородом и питательными ве­ществами. Если это происходит часто или постоянно, нарушения в развитии ребенка вполне вероятны. Он рождается ослаблен­ным, физиологически незрелым. Стресс ма­тери снижает его иммунитет, и малыш ока­зывается безоружным перед инфекциями и иными вредными воздействиями.

Опасно даже намерение искусственно пре­рвать беременность. Мысли матери об абор­те, по попущению Божию, заставляют плод содрогаться и формируют у него «комплекс убийцы». Женщина, которая хочет сделать аборт, насаждает в душе своего плода склон­ность к убийству. Быть может, эта склон­ность и не спровоцирует прямое преступле­ние, но она проявится в жестокости и садиз­ме ребенка по отношению к людям и окружа­ющей природе2.

Когда мать только думает, только реша­ет вопрос об искусственном прерывании бе­ременности, младенец как бы «догадывает­ся» об этом. У него учащается сердцебиение, он «чувствует» угрозу. И если такой ре­бенок все же родится, не исключено, что лю­бовь к родителям в его сердце охладеет.

Внутриутробная психическая травма рас­шатывает нервную систему. Если беремен­ная женщина сознательно или бессознатель­но была настроена к плоду враждебно, то у новорожденного возрастает риск неврозов и психосоматических заболеваний»1.

При этом намного опаснее не кратковре­менное холодное отношение матери, а дли­тельное состояние тревоги, чувство отверже­ния и сильная антипатия к младенцу. Любя­щая мать, имеющая хороший эмоциональ­ный контакт со своим ребенком, рождает более защищенное и уверенное в себе дитя.

Научные исследования доказывают, что дети от нежеланной беременности, которых никто в этом мире не встретил с любовью, сильно страдают. Нередко они становятся преступниками. Анализ медицинских карт группы детей и подростков с плохим состоя­нием здоровья показывает, что большинство из них родились от незамужних женщин или от матерей, огорченных своей беременностью, испытывавших стрессы по поводу семейных неурядиц2.

По наблюдениям известного православно­го священника и детского невропатолога, до­ктора медицинских наук, профессора Анато­лия Берестова, патология нервной системы у плода в дальнейшем сугубо отрицательно сказывается на психофизическом развитии ребенка. В определенной степени провоциру­ется его асоциальное поведение и пристрас­тие к наркотикам3.

О, если бы мы учитывали душевную скорбь нерожденного или уже рожденного младен­ца во время домашних «сцен», производс­твенных и бытовых конфликтов! Мы стара­лись бы вести себя гораздо осторожнее. Не­благоразумное поведение взрослых способно роковым образом повлиять на самочувствие ребенка и оставить в его маленьком сердце огромный слой нравственной «грязи».

Невидимо для нас в его душу вливается яд гнева и злобы, в крови резко повышается уровень гормонов стресса. Малыш букваль­но «окутан», «пропитан» агрессивной сре­дой. Каждая отрицательная эмоция вонзает­ся в него и калечит, словно штык. Душа по­лучает мощный нравственно отрицательный заряд. А потом родители ужасаются: «Кто у нас вырос?! Какая несправедливость! Мы столько сил отдали своему ребенку, а вместо благодарности он непослушен и самолюбив!»

Нежеланный ребенок интуитивно, подсо­знательно чувствует какую-то неправду, зло со стороны матери или отца. Вольно или не­вольно он платит им той же монетой: враж­дебностью, холодностью и неприятием, от­гораживается от них незримым внутренним барьером. Разрушает эту стену лишь христи­анская любовь.

Семья – единый духовный и биосоциаль­ный организм, поэтому повреждение одно­го ее члена обязательно отражается на жизни других. Дети восприимчивее, сильнее взрослых испытывают на себе малейшие ко­лебания психологического и духовного кли­мата, так называемой «погоды в доме».

Дети, склонные к злобе и жестокости, обычно вырастают в духовно неблагополуч­ных семьях. Там не хватает тепла и ласки, там царит безразличие и попустительство, там подают дурной пример и пагубно влия­ет улица. Агрессивный ребенок плохо кон­тактирует с родственниками. С возрастом эта черта подчас усугубляется.

«Масло в огонь» подливают детские ша­лости и забавы. Возьмем хотя бы голливудс­кие мультфильмы или компьютерные игры, где герои на каждом шагу лукавят, мстят и избивают друг друга. Насмотревшись та­ких сюжетов, мальчик толкает девочку в бассейн и смеется над ее слезами, а де­вочка прячет обувь своей подруги и с удо­вольствием злорадствует. Сначала физичес­кая боль и моральное унижение сверстника вызывают чувство удовлетворения, а потом насилие становится самоцелью. В сознании ребенка жестокость фиксируется как допус­тимая и полезная форма поведения. Агрес­сия порождает агрессию, и порочный круг замыкается.

С точки зрения специалистов, главное от­личие агрессивных детей – их плохое отно­шение к сверстнику. Его рассматривают как противника, конкурента, препятствие, ко­торое обязательно нужно устранить. У агрессивного ребенка складывается предвзятое мнение о поступках окружающих людей. Он необоснованно приписывает другим враж­дебные намерения. Несчастный думает, что им пренебрегают1.

А в итоге? «Раньше молодежная преступ­ность преобладала над подростковой. Теперь отрыв резко сокращается, – ужасаются юристы. – Те правонарушения, что 10 лет назад были свойственны 20-летним, ныне со­вершают 15-летние. Примерно треть случа­ев – хулиганство, 20% – кражи, далее идут грабежи и разбои, тяжкие телесные повреж­дения, изнасилования»2.

Все чаще юные злоумышленники зверски обращаются с посторонними лицами. С чу­жим, незнакомым человеком они ведут себя особенно разнузданно и цинично, ведь ничто их не сдерживает. Это – ничем не мотивиро­ванная и никем не спровоцированная агрес­сия. Растет и число попыток самоубийства. Это тоже насилие, только направленное на самого себя.

Итак, истоки агрессивности порой коре­нятся в глубинах нашего падшего естества. Отягощенная наследственность создает питательную почву для развития греховной страсти гнева. Склонность к импульсивнос­ти, раздражительности и жестокости отчас­ти наследуется и может давить на человека в течение всей его жизни, с младенчества до старости.

Наиболее очевидно это у малышей трех-четырех лет, которые легко озлобляются, чрезмерно активны и неуправляемы. На их поведении еще мало сказываются такие об­щеизвестные бедствия, как пагубное влия­ние ровесников, просмотр телепрограмм со сценами насилия, пристрастие к алкоголю и наркотикам. Поэтому причины агрессив­ности маленьких детей кроются либо в генах, либо в дородовом периоде.

Христианские авторы не забывают также о воздействии демонов – одержимости1.  Не исключено, что все три фактора «работают» сообща.

Конечно, это не доказывает возможность генетической передачи гнева. Однако дает хороший повод задуматься над тем, что мы сеем в душах и телах потомков...

Глава VIII

Озноб души

Святые отцы выделяют два вида печали – печаль ради Бога и печаль мирскую. Первая – это благотворное чувство сокрушения о соде­янных грехах. Оно рождает стремление испра­виться и, по мысли апостола Павла, «произ­водит неизменное покаяние ко спасению». Вторая – «производит смерть» (2 Кор. 7, 10).

Печаль мира сего весьма ядовита. Она со­ткана из целой гаммы ощущений: от эле­гии грусти, окрашенной в поэтические тона, до апатии, тоски и невыносимых душевных терзаний. Мирская печаль – исчадие гне­ва, следствие глубокого внутреннего недовольства из-за неисполненных или вовсе неиспол­нимых притязаний. Это бесплодное сожале­ние о реально или мнимо упущенных воз­можностях. Как указывает апостол Иаков, «желаете – и не имеете» (Иак. 4, 2). Отсюда –огорчение, нетерпеливость, неблагодарность, малодушие, маловерие, ропот на Бога.

Каковы поводы для мирской печали? Без­денежье, нездоровье, конфликты, стрессы... Недаром поговорка гласит: «Кому-то супчик жидковат, кому-то жемчуг мелковат...»

Помимо социально-психологических фак­торов, немалую роль играют и духовные. Ког­да диавол хочет сломать человека и вывести его из строя, он сжимает сердце, прогоняет покой и мутит душу беспросветной тревогой.

Вскрывая корни печали, преподобный Ио­анн Кассиан Римлянин уточняет: «Не всегда от вины другого происходит в нас возмуще­ние, а больше от нашей порочности, потому что мы имеем в себе скрытные (сокрытые, не­явные. – К. З.) причины оскорблений и се­мена пороков, которые, как только прольет­ся на нашу душу дождь искушений, тотчас производят ростки и плоды»1.

Что же такое «семена пороков», и какие «сорняки» они дают? Попробуем взглянуть на эти вопросы с медико-генетических позиций.

1. Тревога и депрессия2

Тревога – это печаль, спроецированная в будущее. Ощущая неопределенное беспокойство, безотчетные опасения, какую-то неясную, а тем более вполне осознанную уг­розу, человек напряженно ожидает беду, да­же катастрофу. Люди с высоким уровнем тревожности плохо реагируют на подобный стресс. Они и так не уверены в себе, бес­помощны, легко расстраиваются, пугают­ся, приходят в смятение и замешательство. К этому присоединяются ночные кошмары, бессонница, одышка, сердцебиение, голово­кружение, тошнота.

Наиболее рельефно такая картина наблю­дается при генерализованном тревожном расстройстве. Это – чрезмерное хроничес­кое беспокойство и тягостные предчувствия, истоки которых «размыты» и не приурочены к какому-либо конкретному событию, объек­ту или ситуации.

Вот характерный случай. Он произо­шел с Дмитрием, аспирантом кафедры од­ного престижного университета. С детства мальчик рос очень беспокойным, суетливым, быстро утомлялся. В последние 7–8 лет симптомы нарастали. Юноша волновался за собственное здоровье и самочувствие своих родителей.

Однажды Дима решил, что его сердце бьется слишком медленно, и в душу закра­лась мысль о скорой кончине. Он переживал еще и потому, что «сердце» и «нервы» не поз­во-
ляли ему в срок сдать кандидатский ми­нимум и закончить диссертацию. Также он нервничал из-за возможности «провалиться» на экзаменах, хотя за годы обучения в вузе такого ни разу не случалось. Дима перестра­ховывался. На занятиях он старался брать слово лишь в малых аудиториях и только тогда, когда был уверен в своих знаниях.

Застенчивость не позволяла ему расши­рить круг приятелей. Дима боялся, что его не оценят и что он получит неодобритель­ные отзывы. Он вообще привык колебаться и сомневаться перед началом каждого круп­ного дела. К счастью, Дима нашел в себе сме­лость обратиться к врачам, и они помогли ему лучше разобраться в самом себе.

Как и у любого другого патологическо­го проявления печали, у тревоги много раз­ных причин. В частности, ученые обнару­жили специальный ген тревоги и невротич­ности. Он воздействует на способность го­ловного мозга использовать нейромедиатор серотонин, недостаток которого провоциру­ет тревогу. Тем самым данный ген частично отвечает за тревожность и подверженность человека сродным с ней негативным пере­живаниям. Также в некоторой мере этот ген определяет нашу склонность к спокойствию и уравновешенности. Ученые отмечают, что влияние наследственности на степень невро­тичности невелико – около 4%1.

Надо учитывать и воспитание, умение владеть собой, навыки общения, поддержку близких и т. д. Поэтому тревогу и несдержан­ность нельзя объяснять исключительно гене­тическими дефектами. Однако ген тревоги и невротичности можно условно считать «се­менем порока» (по выражению преподобного Иоанна), а саму тревогу – типичным «сор­няком» на поле человеческой души.

Иное схожее «семя» – биологические фак­торы депрессии. Расскажем о них подробнее.

Ядро депрессии (от лат. depressio – при­жимать, угнетать) составляет печаль, особен­но в сочетании с унынием, стыдом и враж­дебностью. Депрессия – едва ли не самое распространенное психическое нарушение. Оно характеризуется снижением настроения, подавленностью, пессимистической оцен­кой событий и повышенной утомляемостью. В народе говорят: хандра, меланхолия, кру­чина. При депрессии ухудшаются аппетит, сон, внимание, мышление. Больной теряет жизненный тонус, остро ощущает внутрен­нюю пустоту, собственную неполноценность, удрученность и вину. Нередко его посещают мысли о самоубийстве.

Депрессия присуща и детям. Вот исто­рия девятилетнего мальчика по имени Де­нис. В школе и дома он отличался раздражи­тельностью и вспышками гнева. По малей­шему поводу плакал, кричал и швырял все, что попадалось под руку. На занятиях с тру­дом сосредотачивался и мгновенно отвле-
кал­ся. Избегал сверстников. Денис предпочитал играть в одиночестве, а дома запирался в сво­ей комнате и смотрел телевизор. По словам матери, мальчик плохо спал и непрерывно что-то жевал.

Примечательно, что такое поведение ре­бенка началось после развода его родителей. Положение усугубилось, когда отец вступил в новый брак, переехал в другой район горо­да и стал реже навещать сына. Ситуация по­нятная и, увы, довольно обыденная.

Среди множества форм де-
прессии упомя­нем лишь две – невротическую (психоген­ную) и эндогенную (витальную, биоло-
гичес­кую). Невротическая депрессия развивается «на нервной почве»: в результате не-
разрешен­ного внутреннего конфликта, психической травмы, краха надежд, потери кого-то или чего-то значимого (близкого человека, рабо­ты, репутации, смысла жизни и т. п.).

Эндогенная депрессия обусловлена не стрессами, утратами и греховным образом жизни, а врожденными особенностями орга­низма. По меткому определению святых от­цов, она происходит «от естества» – от гене­тических, биохимических и гормональных отклонений.

Напомним, что «Церковь рассматривает психические заболевания как одно из прояв­лений греховной поврежденности человечес­кой природы». Выделяя в структуре личнос­ти духовный, душевный и телесный уровни, «святые отцы различали болезни «от естес­тва» и недуги, вызванные бесовским воздействием либо ставшие следствием поработив­ших человека страстей»1.

Виктор Франкл обращает внимание на следующий весьма показательный факт. Эн­догенная депрессия – это заболевание, ко­торое мешает человеку увидеть смысл своей жизни. А невротическая депрессия, наобо­рот, может возникнуть из-за потери смысла жизни1. В этом разница.

Сейчас мы будем говорить только об эн­догенной депрессии. Еще Гиппократ пред­полагал, что хандра проистекает от избытка в организме «черной желчи» и потому свойс­твенна меланхоликам (от греч. melas – чер­ный, chole – желчь).

Люди с таким слабым, неуравновешен­ным темпераментом крайне обидчивы, чувс­твительны, неэнергичны и не уверены в себе. Даже незначительный повод для грусти до­статочен, чтобы они заплакали, а малейшая трудность в деле часто заставляет их опус­кать руки. Замкнутому, застенчивому, робко­му и ранимому меланхолику нелегко бороть­ся с печалью и унынием. Мрачные думы, пес­симизм одолевают его чаще, чем сангвиника.

Эндогенная депрессия меланхолического типа (так же, как и темперамент) наследует­ся. Уточним: переходит не сама депрессия, а депрессивность – склонность человека испы­тывать подавленное, угнетенное состояние2.

Эта врожденная склонность связана с по­ниженной концентрацией в клетках голо­вного мозга трех нейромедиаторов (норад­реналина, дофамина и серотонина). Синтез и функции медиаторов заданы генетически. Когда мутации нарушают работу соответс­твующих генов, человек склонен реагиро­вать на какой-либо стресс депрессией3.

Ученые установили, что недостаток нор­адреналина приводит к глубокой тоске, из­быток – к тяжелым стрессам. Нехватка до­фамина оборачивается истощением нервной системы, а его повышенный уровень вызы­вает манию (приподнятое настроение, эйфо­рию, знакомое наркоманам чувство «кайфа») и симптомы, сходные с шизофренией. Дефи­цит серотонина порождает сильную тревогу, импульсивность и агрессивность, а его доста­точное содержание в тканях мозга заметно улучшает настроение4.

В зависимости от баланса нейромедиато­ров фазы депрессии, мании и нормального самочувствия сменяют друг друга. Это ха­рактерно для маниакально-депрессивно­го психоза. Больной испытывает то присту­пы гнетущей печали, уныния и отчаяния, то – прилив энергии и радость, вплоть до блаженства. Депрессивные периоды бывают чаще маниакальных.

Этот психоз передается генетически, ве­роятно, по женской линии (через Х-хромо­сому). Если один из монозиготных (одно­яйцовых) близнецов заболевает им, то риск развития болезни у второго близнеца дости­гает 70–96%1.

Для лечения депрессивных расстройств врачи назначают различные антидепрессан­ты, регулирующие в организме обмен биоло­гически активных веществ. Однако исполь­зование таких препаратов без рекомендации специалиста чревато серьезными осложне­ниями.

Нам, слабым и немощным, грамот­ную медицинскую помощь необходимо соче­тать с духовными усилиями (смирением, тер­пением, молитвой, чтением слова Божия и т. д.). Иначе болезнь «от естества» может превратиться в сугубо тяжкий, почти невы­носимый крест.